Запоздавшее возмездие или Русская сага

В полутемном холле общежития клюет носом дежурная бабуся. Перед ней на столе - свежая газета, но глаза под очками закрыты. Наверно, досматривает бабка ночной сон, никак оторваться от него не может. Но при появлении Видова встрепенулась.

-- По какой надобности? Покажь пропуск!

-- Не узнаете, баба Фрося? Это же я, Семка Видов?

-- Много вас таких слетается пчелами на мед, - заворчала старая, высвобождая из-под платка ухо, поросшее седыми волосинками. - Токо у меня не пройдет. Покажь пропуск или покидай общежитие. Украдешь девчонку, как скажу комендантше, чем оправдаюсь?

Ворчит, негодует, но улыбка, раздвинувшая сухие сморщенные губы, говорит о разыгрываемой комедии. Поэтому Семен не стал настаивать, качать права, подождал окончания бабкиного монолога.

-- Ладно, Семка, ужо узнала. На побывку или навсегда?

-- На побывку, бабушка... Светлана - в той же комнате?

-- А куды ей деваться? Сидит девицей в теремке, выглядывает в окно добра молодца. Беги, парень, торопись, заждалась тебя женушка.

Подталкивать парня нет необходимости, забыв о солидности и командирском достоинстве, Видов побежал по длинющему коридору. Из общей кухни доносятся стук посуды, развеселые девичьи голоса, из приоткрытых дверей комнат выглядывают их обитатели, переговариваются, пересмеиваются.

На нетерпеливый стук по дверной филенке никто не ответил. Посчитав долг вежливости выполненным, лейтенант осторожно приоткрыл дверь, заглянул в знакомую комнату. Светка, в легком халатике и накрученных бигудях, прикрытых шелковой косынкой, сидит за столом, склонившись над раскрытой книгой. Две ее подруги лежат на своих кроватях, перешептываются. Тоже - в халатиках и бигудях. На столе - чайник, три чашки на блюдцах, хлебница с подсушенными ломтиками хлеба.

-- Разрешите? - прикрыв за собой дверь, Видов прислонился к ней. Чемоданчик поставил у ног. - Не ждали?

-- Господи, Семчик!

Светка подскочила и повисла на шее мужа, покрывая поцелуями его лицо, гимнастерку на груди. Ее подруги подхватились и выбежали в коридор. Сейчас укроются в соседней комнате, снимут бигуди, причешутся, накрасятся и просительно постучат в родную обитель.

-- Сегодня не возвращайтесь, переночуйте у подружек! - не выпуская жену из об"ятий, крикнул вслед им Видов. - Завтра - милости просим, отпразднуем мой отпуск!

Запер на три оборота ключа дверь, подхватил жену на руки и понес к кровати. Халатик сам собой очутился на полу, сверху сброшена гимнастерка, галифе. Светка, тихо покрикивая и задыхаясь, отдалась обретенному мужу. В потемневшей комнате вспыхнули бенгальские огни, мир растворился в об"ятиях...

Прошел час. Видов лежал под простыней и не сводил взгляда с хозяйничающей женщины. А она принесла из кухни горячий чайник, нарезала хлеб и колбасу. Перетянутый пояском халатик, падающие на лоб белокурые локоны, обцелованные вспухшие губешки.

-- Поднимайся, сладкоежка, поедим, - стыдливо отводя глаза от мускулистой мужской фигуры, пригласила Светка. - Не знала, что приедешь

- не приготовила обеда. Сейчас обойдемся бутербродами, позже сварю борщ.

-- Погодим... Иди ко мне, недотрога!

-- Ишь, чего захотел, разбойник! Хватит того, что уже получил. Доиграемся до... сыночка.

-- Ну, и доиграемся, что из этого? Все равно, рано или поздно, случится.

Все же поднялся, натянул галифе, рубашку и с голой грудью уселся за стол. Есть не хотелось, но не хотелось и обидеть подругу - она ведь старалась накрыть на стол. Они пили крепкий чай, обменивались понимающими улыбками. Иногда парень, будто невзначай, прикасался к девичьей шейке, накрывал большой ладонью пугливо вздрагивающую ручку.

-- Завтра поедем в Степанковку, - почти приказал он. - Поживем у родителей и - в часть. Нам уже выделена отдельная комната в семейном общежитии.

Светлана потупила глазки, поставила на блюдце недопитую чашку.

-- Не получится. У меня на днях начинается практика. Поживем здесь.

-- Погоди, Светка, не выступай! Жена ты мне или не жена? Перейдешь на заочное отделение, на диплом приедешь - никаких проблем!

-- Есть проблемы, милый, есть... После практики сразу - диплом,

потом... - она помолчала, будто готовя мужа к чему-то непоправимому. Мне

предложили аспирантуру. Отказаться - глупо. Я уже дала согласие...

-- Так и будем жить порознь?

Разговор начал приобретать характер семейной размолвки. До сильных выражений еще не дошло, но Видов говорил короткими отрывистыми фразами, отдаленно напомнаюшими удары хлыста. Светлана отвечала мягко, будто воспитывала несмышленыша, но за этой мягкостью пряталось упрямство.

-- Почему порознь? Переведешься сюда, в то же самое училище, которое ты так успешно закончил. Думаю, не откажут, у нас берегут семьи...

-- А если откажут?

-- Откажут тебе - напишу я. Вплоть до наркома обороны.

Семен поднялся, подошел к стулу, натянул гимнастерку, подпоясался. Остановился возле смятой постели, с непонятным любопытством несколько минут смотрел на нее. Будто вспоминал женские ласки, дрожащее в его об"ятиях тело Светки.