Запоздавшее возмездие или Русская сага

Но предлагаемую горькую пилюлю подсластила предложенная должность ротного старшины. Это, конечно, власть относительная, но все же - власть.

-- Согласен, товарищ лейтенант, - наконец, вымолвил он, мысленно взвесив все за и против. - Служба - есть служба. Какая разница - где и в какой должности?

Семен улыбнулся и отложил личное дело нового старшины. Заодно - еще трех младших сержантов-отличников. Он понимал, что совместная служба с другом юности, который, к тому же, обладает сложным характером, будет нелегкой. Но кроме службы есть еще и воспоминания о рыбной речушке Ушица, начальной, а потом и средней школе. И эти воспоминания оказались решающими, перевесили тягостные сомнения...

* * *

Очень скоро новый ротный старшина почувствовал, что его должность далеко не так легка, как ему казалось. Видов не признавал иных отношений, кроме служебных. Во время одного из утренних осмотров лейтенант заставил двух солдат размотать обмотки и снять ботинки. Увидел потертости и нахмурился.

-- Еще раз замечу, - жестко проговорил он в помещении каптерки, накажу. Понял, бездельник или пояснить другими словами? Я за тебя работать не намерен!

Через неделю - плохо покрашена ружейная пирамида. Выговор. Через полмесяца дневальные оставили невымытым участок пола перед помещением канцелярии. Еще один. Потом замечания посыпались одно за другим: старшина не отремонтировал солдатскую обувь, плохо инструктирует наряды, бардак в каптерке.

-- Ты собирашься работать по настоящему или мне придется принять

другие меры?

На лице Сидякина появились красные пятна, ладони вспотели. И это с ним так разговаривает односельчанин, одноклассник! Зря все же он согласился пойти к нему под начало, уж лучше - помкомвзводом в другое подразделение.

Зависть постепенно перерастала в ненависть, она накапливалась, создавая опасную критическую массу. Вот-вот взорвется, уничтожив все вокруг.

-- Чего молчишь? Отвечай - понял или не понял?

Пришлось Сидякину заглушить в себе взрывчатое негодование и сквозь зубы ответить: да, понял, больше не повторится.

-- Вот это другой разговор, - более мягко проговорил ротный. - И не

рычи на подобии сторожевого пса при виде постороннего - не испугаешь. Как

говорится, дружба дружбой, а служба службой...

Прохор заставил себя улыбнуться. Странная это была улыбка: доброжелательная и злобная, одновременно.

* * *

Между тем, незаметно подошло время первого отпуска ротного командира. Получив устное разрешение комбата, он уложил вещи в походный чемоданчик и отправился в штаб полка для получения отпускных документов и литера на проезд к месту проыедения отпуска. Шел медленно, наслаждаясь теплой погодой, и размышлял о предстоящем отдыхе. Где его провести: с родителями или с женой?

Семен не был примерным сыном, но отлично понимал, что не навестить родителей - кровно их обидеть. С другой стороны, Видов - женатый человек и поэтому не имеет права не увидиться с законной супругой, с которой столько времени находится в разлуке.

Выход один - заехать к Светлане и потом вместе с ней погостить в Степанковке. Одним махом убить двух зайцев: и с женой увидеться, и родителей навестить.

В штабе полка тихо. Длинный коридор пустует. В десяти шагах от холла, в котором стоит, охраняемое часовым, зачехленное Знамя полка, находится строевой отдел. Зайти, получить отпускное свидетельство. выправить литер дело нескольких минут.

-- Видов, зайди ко мне.

Особист? Не иначе, черт его принес в холл! Одим внешним видом сухопарый капитан с узкими глазками и крепко сжатыми губами способен испортить настроение. Но против рожна не попрешь - пришлось подчиниться.

Плотно закрыв дверь кабинета, особист на два оборота повернул ключ в замке. Тихо прогворил скрипучим голосом.

-- Садись. Разговор долгий.

Видов присел к приставному столику, выложил на зеленое сукно руки, вопросительно поглядел на капитана. Если беседа затянется, можно опоздать в строевой отдел, писаря разбегутся и отпуск автоматически перенесется на завтра.

Но говорить об этом не хочется - капитан подумает: жалуется ротный, а унижаться Семен не привык. К тому же, его мучила неопределенность, понимал

- так просто в Особый отдел не приглашают. Неужели сработал давний грех, когда курсант-недоумок вознамерился задавать комиссару училища дурацкие вопросы?

Капитан минут пять погулял по комнате, постоял у окна, любуясь видом училищного плаца. То ли продумывал предстоящую беседу, то ли накачивал у молодого командира чувство страха. Возможно, и то, и другое. Наконец, возвратился к столу, уселся напротив ротного, воткнул в его физиономию изучающий взгляд.

-- То, что я сейчас скажу, никто не должен знать. Понимаешь, никто! раздельно выговорил особист, постукивая по столу в такт словам ребром ладони. - Нам стало известно, что у тебя сложились близкие отношения с комбатом... Так?

-- Обычные. Майор приказывает, я выполняю. Разве бывают в армии другие? Думаю, добрые отношения не мешают службе, наоборот - помогают...

-- Больно ты разговорчив, лейтенант... Впрочем, здесь можешь говорить.