Запоздавшее возмездие или Русская сага

Утром Сидякина разбудило бодрое постукивание деревяного протеза. Настроение — прескверное. Побаливает голова, в глазах — иллюминация, давит корсет. Надо бы посетить поликлинику, заменить его на новый, но рисоваться в районном центре опасно, а ехать в Москву не хочется.

Мысли о слишком резвом компаньоне и давящем корсете поблуждали по окраине сознания и исчезли. Их место заняли вместительные горшки, замурованные в подвальном тайнике. Заманчиво покачивают крутыми боками, кривятся, показывают драгоценности.

Бесово наваждение!

Сидякин зажмурился и представил себе роскошный особняк, толпу слуг, грудастую, тонкую в талии молоденькую сопостельницу, завистливые взгляды соседей. Совершенно другая жизнь, ради которой не жалко отдать тридцать лет нынешней….

— Долго собираешься валяться? — открыл дверь Федька. — Или Симка тебя уморила, как меня — Фекла? Одевайся, позавтракаем и поедем на… охоту. Или — на рыбалку, как скажешь.

Настька невежливо отстранила от раскрытой двери веселого инвалида.

— Что подать на завтрак: гречневую кашку иль яишню?

— От твоей гречневой кашки уже тошнит, — не угомонился глава подпольной фирмы. — Давай яишню. Только — на сале, не забудь посыпать зеленным луком, — выразительно облизнулся он. — Вкуснятина! Как ты.

Поймав далеко не безгрешный взгляд, которым одноногий окинул ее бюст, девка непроизвольно покраснела и поспешила покинуть хозяев. Разыграются — облапят, обслюнявят, а она собралась навестить родную деревню, повидаться с женихом. Почует влюбленный комсомольский секретарь запашок другого мужика и отвернется. Прощайте тогда мечты о семье, детишках, собственном хозяйстве.

— После завтрака поеду к мамане, — объявила она из кухню.

Сидякин выслушал просьбу служанки об отпуске равнодушно. А вот Семенчук возмутился.

— В избе — срач, пирогов не напекла, бельишко грязное. А она. видите ли, решила погулять. Никуда не поедешь! Что до жениха — сам женюсь или найду парня.

— Зря обижаете, — Настькя выжала пару слезинок. — Белье постирано, еды наготовила, полы подтерла. Завтра возвернусь — напеку пирогов.

В конце концов, Федька согласился. А что делать — не крепостное право, свобода, равенство, братство.

В телеге, развалившись на свежем сене, он продолжал негодовать, поливая матюгами неугомонную самогонщицу, дотошного участкового, самовольную Настьку.

Прохор по обыкновению помалкивал. Думал о богатстве, которым придется делиться с придурком. Это казалось ему верхом несправедливости. В голове постепенно вызревало решение избавиться от соперника.

По странной ассоциации вспомнилось лето сорок третьего, проселочная дорога, неожиданный налет мессеров. Прохор физически ощутил подрагивающий в руках автомат, очереди, которые тот выплевывал, разрывы бомб. Ему казалось, что тогда ему не удалось удержать сбесивщийся ППШ, ствол чуть отклонился в сторону стоящего в полный рост комбата и…

Бывший старшина не знал — убил ли он Семку или ему только кажется, что прострочил очередью широкую грудь друга детства? Хотелось бы чтоб казалось.

А вот сейчас — другая ситуация. Не использовать предоставленную судьбой возможность — глупо. Приз задуманного — безбедная жизнь до гробовой доски. Моральная сторона его не тревожит.

В конце концов Сидякин уверился в правильности принятого решения. Оно, это решение, еще больше окрепло после встречи с Зайцем.

В нескольких километрах от районого центра Семенчук потряс немого за плечо. Когда тот недоуменно обернулся, показал ему на проселочную дорогу с грязными лужами. Возница отрицательно потряс лохмами. Показанный кулак не произвел на него впечатления. Кивнул на лежащую в передке узловатую дубинку. Не поеду и — все тут! Тогда Федька матерно выругался и показал упрямому парню нож с наборной рукояткой.

Последний аргумент подействовал — возница испугался и подчинился.

В пяти верстах от большака — небольшое озеро с непуганными утками и безбоязненно плескающейся рыбой. Местные жители обходили озеро стороной, назвали его Бесовым провалом. Только отважные пацаны, тайком от родителей удили здесь рыбу.

Вот и на этот раз у самой кромки воды устроился худой, узкоплечий рыбак. Не пацан и не взрослый мужик — нечто среднее. Сидит, закатав по колени брючины и не сводит ожидающего взгляда с поплавком.

Пригляделся Прохор. Так и есть — Заяц.

Телега остановилась рядом с рыбаком. Семенчук жестом приказал ожидать. Напуганный возница утвердительно замотал головой. Спрыгнул на землю, заботливо подвесил на лошадинную морду торбу с зерном, принялся с любопытством смотреть на поплавки. Сам рыбак, похоже, его не интересует.

Компаньоны присели на валяющиеся чурбаки.

— Как успехи? — тихо спросил Федька. — Привез?

— Конечное дело, — тихо отрапортовал старший надсмотрщик. — И еще, — опасливо покосившись на Сидякина, вытащил из-за пазухи тугой сверток. — Подарочек от Желтка.

Глава фирмы торопливо спрятал сверток во внутренний карман куртки. Успокоил Заяца.

— Сидякина не бойся, он — в деле.