Запределье

Бёрк уже сидел на одном из них, наклонившись, сложив руки на коленях и изучая тетрадь. Когда он поднял на нас взгляд, выражение его лица было мрачным.

— Дарби думает, что что-то нашла?

— Так она нам сказала, — кивнул Лиам, и мы уселись ждать в тени.

— Извините, — произнесла Дарби, протиснувшись в дверь минуту спустя, в лабораторном халате поверх леггинсов и струящейся красной рубашке. Ее темные волосы блестели на солнце, а глаза обрамляли красные очки.

— Я слышала, вы встретили Лоуза, — сказала она.

— Ты произносишь его имя неправильно, — ответил Лиам.

— О, я знаю. — Дарби улыбнулась. — Он постоянно мне об этом говорит.

— Я до сих пор не понимаю разницы, — сказала я.

— Вы должны произносить «Л» под ударением. — На этот раз Лиам и Бёрк сказали это одновременно.

Я просто проигнорировала их.

— Мне его порекомендовал Мозес, — сообщила Дарби. — Очевидно, они близко знакомы еще со времен Острова Дьявола. — Она взглянула на меня. — Как твоя голова? Гуннар сказал, что тебя потрепало.

— Намного лучше. — Я указала на повязку. — Только пока приходиться носить это.

— И еще одна у Лиама, чтобы вы соответствовали друг другу, — сказала она, отмечая пластырь на его челюсти.

— Ты сказала, что у тебя есть идея, — произнес Лиам. — Что-то, что может помочь нам с Благими.

Она посмотрела на меня, нахмурившись от беспокойства, и я поняла, что мне это не понравится.

— Да, — ответила она. — Но эта информация из записок Лоры Блэквелл.

Женщина, которая использовала свой мозг, инструменты и усилия, чтобы попытаться уничтожить Паранормальных — Суд или Консульство. Женщина, которую мы остановили за несколько секунд до того, как она ввела яд в Завесу. Человек, который в настоящее время находится в тюрьме на Острове Дьявола.

Моя мать.

«Неделя становится все интереснее».

* * *

Эмоции разрывали меня на части. Не знаю, что именно я испытывала: гнев, грусть или ощущение того, что меня предали, что Дарби снова включила Блэквелл в игру, сделав ее частью всего этого. Я не хотела, чтобы она становилась частью чего-либо в моей жизни.

Последние несколько месяцев я довольно много времени потратила, разбираясь в том, сколько во мне от нее. Является ли она причиной, по которой я люблю всё чинить? Потому что она ученая. Является ли она причиной того, что я так долго была одна? Потому что, как и она, я отталкивала других.

Разговор о ней, позволяющий лучше ее узнать, мог показать, что у нас есть общие черты. Я не хотела быть похожей на нее так же сильно, как и думать о том, что она бросила меня и моего отца, потому что мы волновали ее недостаточно, чтобы ей захотелось остаться.

— Я получила ее записи, исследования, все документы, собранные при ее аресте, — сказала Дарби. — Многое из этого бесполезно. Куча текстов. Из которых выпирает ее эго, а также теории о людях и Пара, которые слишком близки к евгенике, чтобы мне было комфортно это читать. Ничего незначащие числа.

Она посмотрела на меня.

— Я не хотела говорить тебе, что они у меня и что я их изучаю, пока не появилось уверенности, что это хоть к чему-то приведет. То, что она твоя мама, уже достаточно сурово. Мне не хотелось лишний раз упоминать о ней, если такой необходимости не было.

Мое раздражение на нее исчезло.

— Я это ценю. Думаешь, что-то нашла?

— Да. Устройство, предназначенное для уничтожения магии.

Дарби перебрала несколько тетрадей, вытащила черную и открыла ее на странице, помеченной закладкой.

На странице был карандашный набросок, какая-то скульптура или что-то подобное, тонкие четкие линии. Всего было три части: волнистая часть в форме пончика; круглая жемчужина, которая находилась в «дырке» пончика и была разбита посередине; и держатель в форме полумесяца.

— Торт или пирожное? — спросил Гэвин.

— Это не пончик, — ответила Дарби. — Хотя у меня была такая же мысль. Это оружие.

— Оно называется Ловушка Дьявола, — сказал Малахи.

Я оглянулся на него, увидев, что он смотрит на изображение. И я не смогла прочитать выражение его лица. Тон его был ровным, слова — взвешенными и осторожными. Что бы он ни чувствовал, он тщательно это скрывал.

— Оно тебе знакомо, — тихо сказала я, и он кивнул.

— Что это? — спросил Лиам.

После некоторого молчания, от которого мы все испытали чувство неловкости, Малахи заговорил:

— Некоторым хотелось, чтобы восстание закончилось чем быстрее, тем лучше. Ловушка Дьявола была тем оружием, которое Консульство разработало для этой цели.

— Что оно делает? — спросила я.

— Как сказала Дарби, оно было предназначено, чтобы свести на нет чьи-то способности. И было призвано лишить Суд их магии, следовательно, их основной силы, чтобы призвать их к порядку.

— Звучит не особенно демократично, — произнесла я.

— Запределье — это не демократия, — сказал Малахи. — И Консульство желало мира, а не хаоса. Единства над уникальностью. — Он посмотрел на меня. — Оно работает по такому же принципу, как ты избавляешься от магии. За исключением того, что выбора нет, и оно не делает различий между видами носителей магии, Судом или Консульством. Оно могло быть… разрушительно эффективным.

Гэвин присвистнул.