Запределье. Осколок империи

Все, миссия была исполнена. Петя ужом, почти как следопыт Натти Бумпо из книг Фенимора Купера, прополз несколько десятков саженей по росистой уже траве, а когда вырисовывающийся на фоне темно-синего неба хребет скрылся за кронами деревьев, поднялся на ноги и припустил бегом, радуясь возможности погреться. К тому моменту, как солнце готово было подняться над лесом, он уже занял свое место в спальном мешке у давно остывшего кострища, от всей души надеясь, что остальные не заметили его отсутствия.

Появляться на берегу озера было строжайше запрещено всем жителям Новой России, кроме военных и лиц, получивших разрешение властей. Но крестьяне регулярно совершали свои рыболовецкие налеты на заповедные отмели, и на это смотрели сквозь пальцы. Без рыбы, как добавки к рациону, было не обойтись, сетью в многочисленных речушках и ручьях Нового Мира ловить получалось плохо, а удочки темные мужики презирали, как детскую забаву. Поэтому кто запретил бы молодым людям из «высшего общества» поудить в свое удовольствие? Патрульные даже особо уловистые места показывали и подсказывали, какую наживку сегодня особенно уважают хариусы и ленки.

Петя невольно вспомнил, сколько раз они вот так же с папой и братом Павлушей удили на заре, и на глаза его сами собой навернулись слезы. Он никак не мог привыкнуть к тому, что веселый смышленый братишка, любимец всех многочисленных папиных знакомых, второй год лежит под деревянным крестом на невеликом еще погосте. Матушка выплакала все глаза, иссохла, превратилась из цветущей сорокалетней женщины в свою собственную тень, столетнюю старуху, отец тоже сильно сдал, но все повторял вслед за властями, как дрессированный попугай, официальную версию о неспособности современной науки справиться с моровым поветрием…

«Это все из-за упертости господина Еланцева, — скрипнул он зубами, ощупывая за пазухой заветный пакет. — Из-за его тупой стариковской паранойи умер Павлик и все остальные детишки. Но недолго этому продолжаться…»

Под сладостные мечты о неотвратимом возмездии юноша задремал.

— Подъем, господин Спаковский! — его со смехом теребили за босую ногу, высунувшуюся в прореху старого спальника. — Вы всю рыбу нам распугаете своим храпом!

Петя открыл глаза и тут же зажмурился от бьющего в глаза восходящего солнца.

«Пакет! — вскинулся он, натягивая ткань до горла. — Пакет на месте?»

— Ой, простите! — шутовски отвернулся, загораживаясь растопыренной ладонью, Алеша Еланцев. — Я едва не увидел ваше обнаженное тело, сударыня! Я отвернусь, чтобы не мешать совершению утреннего туалета.

Друг болтал и дурачился под смех остальных рыбаков, а Петя старался и не мог вызвать в себе ненависть к сыну «сатрапа и диктатора». Чета Еланцевых тоже понесла потерю — их дочка разделила участь множества других мучеников, но они, судя по всему, смирились — Вика опять была на сносях и замена умершей Машеньке была не за горами, а вот кто заменит Павлушу?

«Еще не время, — поправив пакет, Спаковский выбрался из мешка. — Еще не время…»

* * *

— Пароль!

— Пароль? Э-э-э… — Кирилл Гречишников озадаченно почесал в затылке. — Дирижабль?..

— Неверно.

— Черт, как его… Ну, Сашенька, ты же меня с детских лет знаешь!

— Пароль!

— Забыл я…

— Тогда иди отсюда, — семнадцатилетний Саша Лунц, гордый, что именно ему доверили стоять на входе, нипочем не хотел пропускать внутрь действительно знакомого ему человека. Да что там знакомого — гимназического приятеля! — Без пароля не пропущу.

— Черт… Помню же, что что-то воздухоплавательное… О! Монгольфьер!

— Проходи, — недовольно буркнул «привратник».

Кирилл уже сделал шаг внутрь, но внезапно вспомнил:

— Как это проходи? А отзыв?

— Аэронавтика, — отвернулся Саша. — Проходи, не задерживай.

— Тоже мне карбонарии, — пробурчал сын лавочника, спускаясь по лестнице. — Подумаешь: народовольцы выискались…