Запредельник

— Что случилось? — озабоченно спросил Маккензи.

— У меня слегка болит голова, только и всего.

— Это из-за прыжка?

— Нет. Я выпила целый стакан водки. Слишком быстро. Со мной это иногда бывает.

— Ты должна быть более осторожной. Насколько я тебя знаю, ты никогда не была похожа на беспробудного пьяницу.

Он пытался напомнить ей, что она выпивала, когда они впервые встретились.

…Боже мой, это же Ян С. Маккензи! А почему бы мне не подойти и не представиться ему самой? Самое страшное, что он может сделать, — это послать куда подальше. Так зачем дрожать, как осиновый лист?..

Она была пьяна, и это оправдывало ее, когда она легла с ним в первый раз. А потом? Признание его глаз. Ощущение полного блаженства, когда их тела сливались в одно. Его нежные ласки, когда они отдыхали, расслабившись. Он оставил за собой право жертвовать, он носил ее по пляжу на руках, словно потерявшегося ребенка, а она зарывалась лицом в его грудь, чтобы скрыть подступавшие к горлу слезы.

— Да, ты прав. Я не пьяница. Но я думала, что смогу немного расслабиться.

Он взял ее за руку и повернул к себе спиной.

— Давай я сделаю тебе массаж. Он может помочь.

Его руки дотронулись до крепких напряженных мускулов спины и крепко сжали их. Когда он начал разминать мышцы, она не удержалась от крика.

— Значит, прыжок все-таки болезнен?

— Не совсем, но в этот раз было намного легче. Некоторое время мне было даже очень приятно. Я чувствовала твое присутствие внутри меня словно музыку… словно лютню менестреля.

Она почувствовала, как краснеет, и обрадовалась тому, что он не видел ее лица. Она опустила голову, позволив его заботливым рукам нежно ласкать шею.

— Значит, демона не было? — с надеждой в голосе спросил Маккензи.

— Нет, он был… в конце, — честно призналась она. — Я боялась, что он снова сожрет меня, потому что он использует насилие, чтобы покорить меня. Но что-то остановило его. Это, наверное, был ты. Ты окружил меня, и демон не смог дотянуться, хотя рвался и метался безудержно.

Воспоминание наполнило ее глаза слезами.

Его руки неподвижно замерли, когда она рассказывала.

— Ты вся напряглась. Постарайся расслабиться, — прошептал он.

Она немного расслабила мышцы спины. Да. Я натянута, словно балалаечная струна. Я должна расслабиться. Его руки продолжали свою работу, нежно массируя основание шеи. Невольно ее губы сложились в понимающую усмешку.

Она чувствовала, как ею овладевает сексуальное возбуждение, несмотря на определенный дискомфорт ее положения после попытки воспроизвести прыжок. Несколько дней назад это возмутило бы ее, но сейчас она могла позволить себе расслабиться. Совершенно очевидно, что успокоительные сеансы доктора Фронто возымели свое действие. Маккензи опускал руки вниз, от них по спине разбегались приятные мурашки. Она порывисто обернулась и потянулась к нему, но ампутированная рука на долю секунды повисла в воздухе. На его лице застыло недоуменное выражение. А она была близка к разрыву сердца. Она обхватила его шею руками и крепко обняла.

Да… все в порядке. Никто никогда так много не значил для меня. Она ощутила распространявшуюся по ее телу волну тепла. Да… да… все в порядке. Она была готова сказать ему о том, что чувствовала, выплеснуть на него поток, переполнявший душу, как вдруг возникшее в ней желание было смыто новыми судорогами. Она застонала и покачнулась.

— Что с тобой? — слегка поддерживая ее, спросил Маккензи.

— Ничего. Просто сердце заболело.

Она прикрыла глаза, пытаясь собрать волю в кулак.

— Поддержи меня.

Он сел на кушетку и усадил ее рядом с собой. Потом он обхватил ее руками, утешая. Их тела прижались друг к другу, но они не чувствовали смущения или неловкости, и она снова вспомнила, как хорошо ей было в его объятиях. Его тепло согревало ее сердце. Затем его руки скользнули вниз, туда, где таилась маленькая ямочка, и полностью прижали тело Светлы к его телу.

На какое-то мгновение она испугалась, что он попытается овладеть ею, но вместо этого он прошептал:

— Я не знаю, что в тебя вселилось, но я не воспользуюсь твоей слабостью. К тому же я очень устал. Космический прыжок здорово исчерпал мои силы.

Слава Богу! Пусть это будет моим секретом.

— Да. Я понимаю, что ты имеешь в виду, — прошептала она.

Они долго лежали вместе, испытывая объединявшую их удивительную уверенность друг в друге. Эта уверенность была так глубока, что они не пытались выразить ее словами. Когда сумерки окутали библиотеку, она не почувствовала обычного приступа меланхолии, случавшегося с ней всякий раз в это время суток. Даже боль менструации отступила. Словно каждая напряженная клеточка нервов, каждая мысль, несущая боль, обидные чувства покинули ее в его присутствии.

Это удивительным образом обрадовало ее, и она решила признаться ему. Она слегка повернула голову и взглянула на его лицо, смягченное тенью. Его глаза были закрыты, губы чуть приоткрылись. Дыхание едва слышалось. Он спал.