Запредельно близко (СИ)

Гермиона, ты самая удивительная девушка из всех, с кем я когда-либо был знаком. Ты всегда ярко демонстрировала свой острый ум, не следуя правилу, что умная девушка никогда не будет перед мужчиной показывать только свои сильные стороны, дабы не отпугивать. Ты всегда была твердой, сильной и трезвомыслящей, а также рассудительной и внимательной к любым мелочам. Поначалу этим ты раздражала меня, заставляла чувствовать себя никчемным и глупым, таким же, как и все. Но случилось так, что (я сам не заметил как) я увлекся тобой, сам того не замечая, запоминал каждое брошенное тобой слово, подмечал разные детали касательно тебя, хотя никогда не отличался внимательностью. Меня привлекала и привлекает твоя сила и уверенность, твоя феноменальная способность решать все непосильные кому-то другому задачи. Ты умеешь с достоинством проходить сквозь все трудности, но при этом ты никогда не была высокомерной, не кичилась своим умом, не принижала никого, а наоборот старалась помогать. Ты очень отзывчивая и добрая, у тебя невероятно большое и храброе сердце, способное на безграничную любовь. Чушь все, что тогда наплела Трелони. Да, я тоже помню те ее ужасные слова, которые не более чем ложь. Ты самый лучший друг, самая неземная девушка, Гермиона.

Не знаю, не будет ли слишком пафосно сказать, что я люблю тебя? Наверное, правильнее сказать, что я сделаю все, чтобы уберечь тебя, потому что ты заняла огромное место в моем сердце. Порой я вел себя просто отвратительно, впоследствии ревновал к Джорджу, потому что видел, как ты на него смотришь. Я прекрасно осознаю, что на меня ты так никогда не взглянешь, потому что я навсегда останусь для тебя лишь другом, братом, которого у тебя никогда не было.

Я не прошу взаимности, всего лишь хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала. Дождись меня, ладно? Тогда я смогу сказать все это, глядя тебе в глаза. Возможно, не так красиво и лаконично, но скажу. И ты сама решишь, что будет с нами дальше. Но знай, мы всегда будем друзьями, независимо от твоего решения.

Искренне твой непутевый друг Рон.

Рон очень торопился, писав это письмо, о чем говорили кляксы на бумаге, создающие некую небрежность, что было очень в стиле Рона. Я не заметила, как из-за моих слез стали расплываться чернила на пергаменте. Отложив его на журнальный столик, я закрыла лицо ладонями и заплакала. Это было самое большое и содержательное письмо, которое мне когда-либо писал Рон.

В голове вертелись противоречивые мысли: как они могли меня бросить? Забота? К черту эту заботу! И Гарри, и Рон, можно сказать, предали меня, заставили сидеть здесь и обливаться слезами от обиды. Они не взяли меня. Мы все всегда делали вместе, а сейчас друзья обманули меня и бросили одну здесь умирать от тоски и волнения. Что же с ними будет без меня? Как они справятся, ведь мы всегда дополняли друг друга, прикрывали слабые стороны, а что сейчас? Я даже не знаю, увижу ли их когда-нибудь!

Просидев так достаточно долго, я бережно свернула письмо и, крепко сжав его в руке, решила провести осмотр незнакомого мне дома. Кухня оказалась маленькой и светлой, но совсем неуютной, возможно, от того, что создавалось впечатление, будто тут уже давно никто не живет. Хотя отсутствие пыли на поверхностях мебели говорили об обратном.

Вернувшись в гостиную, я ее еще раз осмотрела и направилась к деревянной лестнице, ведущей на второй этаж. Некоторые ступени протяжно скрипели подо мной, но, не обращая на это внимания, я оказалась в недлинном коридоре с тремя дверьми, очевидно спальнями. Свернув в первую, я увидела обычную комнату в каких-то черно-белых мрачных тонах, в которой было по минимуму мебели: широкая постель, две прикроватные тумбочки с настольными лампами на них, дубовый шкаф для одежды и такого же материала – для книг, а неподалеку располагался комод. Обойдя чью-то спальню и не рискнув притронуться к мебели, я отправилась к следующей двери, за которой оказалась просторная ванная, стены которой были светло-зеленого, как летняя листва, цвета.

За последней дверью располагалась еще одна спальня, совсем крохотная. Внутри стояла лишь кровать у стены, над которой находилось окно, давшее мне понять, что комната расположена прямо под крышей; прикроватная тумбочка, шкаф и стеллаж с множеством книг. Наверное, хозяин дома очень любит читать, чем значительно расположил меня к себе; у второго окна в стене – столик с зеркалом, а в углу – кресло-качалка и круглый стол, на котором стоит пустая ваза василькового цвета. Эта спальня пришлась мне по душе еще и тем, что обои на стенах имели солнечные оттенки.