Запрещенная поэзия и проза русских классиков. Мои грехи, забавы юных дней

Начал он стонать и охать,

В руки взяв свою е…,

Он промолвил холую:

— Ты послушай-ка, мой верный,

Мой слуга нелицемерный,

Старикашка Патрикей,

Ты снимай штаны скорей!

За твою примерну службу,

За любовь ко мне и дружбу

Я по-барски награжу,

Тебе в ж… х… вложу.

Патрикей, слуга покорный,

Видя барский х… задорный,

Ни полслова не сказал,

Снял штаны и раком стал.

Заключение

Год прошел. Мой Пров доволен.

Весел, счастлив и не болен.

Невставанью нет следа,

Лихо действует е…

Он расстался с Патрикеем

И другого взял лакеем,

Мужика лет двадцать пять,

Чтобы в зад его пихать.

П… ему теперь не надо,

Ж… — вот его награда.

И поверьте, что по гроб

Пров Фомич не бросит ж…

Григорий Орлов

В блестящий век Екатерины,

В тот век парадов и балов,

Мелькали пышные картины

Екатерининских балов.

И хоть интрижек и историй

Орлы плели густую сеть,

Из всех Орлов — Орлов Григорий

Лишь мог значение иметь.

Оставив о рейтузах сказки,

Что будто х… в них выпирал,

Я расскажу вам без прикраски

Как Гришка милости сыскал.

Увидев как-то на параде

Орлова Гришку в первый раз,

Императрица сердцем б…и

Пришла в мучительный экстаз.

Еще бы, малый рослый, крупный,

Слепит в улыбке снег зубов

И пламя взоров неотступно

Напоминает про любовь.

Вот и причина, по которой

Его увидев раз иль два,

Екатерина к мысли скорой

С ним о сближении пришла.

Изрядно с вечера напившись

С друзьями в шумном кабаке,

Храпел Григорий развалившись

Полураздетым, в парике.

Его толкает осторожно

Прибывший срочно вестовой:

«Мон шер, проснитесь, неотложно

Приказ прочтите деловой».

— Какой приказ? — Вскочил Григорий.

Пакет вскрывает сгоряча,

По строчкам взгляд летает скорый

И вдруг завыл, приказ прочтя.

— Пропал, пропал, теперь уж знаю,

Погибло все, о мой Творец:

Меня немедля вызывают

К императрице во дворец.

Вчера дебош я с мордобоем,

Насколько помнится, создал,

И чуть не кончился разбоем

Наш разгоревшийся скандал.

Теперь зовут меня к ответу,

Конец карьере, я погиб.

Иван, закладывай карету,

Присыпь мне пудрою парик.

И вот, друзья, что дальше было:

Подъехав робко ко дворцу,

Ряд лестниц мраморных уныло

Проходит он, лицом к лицу.

Внезапно стражу встретил он

И видит дула: «Ваш пароль?»

— Кувшин. — Он был предупрежден.

Его ведут… а в сердце боль.

Зачем ведут меня, не знаю…

И вызван на какой предмет,

О Боже, я изнемогаю!

Какой же мне держать ответ?

И вдруг портьера распахнулась.

Стоит отряд ливрейных слуг,

Стоит царица, улыбнулась:

— Орлов? ну, здравствуйте, мой друг.

Гвардеец мигом на колени

Пред государыней упал:

— По высочайшему веленью,

Царица, к вам я прискакал.

Казнить иль миловать велите,

Пред вами ваш слуга и раб.

Она лакеям: «Уходите».

Потом ему: «Да я могла б

Тебя нещадно наказать,

Но я совсем не так злорадна,

Мне хочется тебя ласкать,

И ласка мне твоя отрадна.

Дай руку, встань, иди за мной.

И не изволь, мой друг, робеть.

Не хочешь ли своей женой

Меня немедленно иметь?»

Он ощутил вдруг трепетанье,

Огонь зардевшихся ланит.

Язык прилип его к гортани,

Орлов невнятно говорит:

— Ваше величество, не смею

Своим поверить я ушам…

К престолу преданность имею

За вас и жизнь и честь отдам.

Она смеется, увлекает

Его с собою в будуар

И быстро мантию меняет

На легкий белый пеньюар.

Царица, будучи кокеткой,

Прекрасно знала к ним подход:

И плавно, царственной походкой

Орлова за руку ведет.

Не знал он случая такого…

Уж не с похмелья это сон?

И вот с царицей у алькова

Стоит, подавлен, потрясен.

— Снимите шапку и лосины,

Не стойте, право, как тюлень, —

Орлов дрожит, как лист осины,

И неподвижен, словно пень.

Она полна любовной муки

И, лихорадочно дыша,

Ему расстегивает брюки;

В нем еле теплится душа.

Хоть наш герой и полон страху,

Берет свое и юный пыл:

Она спустила с плеч рубаху,

И вмиг на месте он застыл…

Вид тела молодого, плечи,

Ее упругий пышный бюст,

И между ног, как залп картечи,

Его сразил кудрявый куст.

Исчезнул страх: застежки, пряжки

Он сам с себя послушно рвет

И ослепительные ляжки

Голодным взором так и жрет.

Звук поцелуев оглашает

Роскошный пышный будуар.

Орлов оружье поднимает,

В его груди уже пожар.

Она его предупреждает

И нежной ручкой х… держа,

Раздвинув руки, направляет…

Орлов надвинул, весь дрожа…

У изголовья милой пары

Стоял амур мой в стороне

И напевал он страсти чары

Моей возлюбленной чете.

Амур, Амур немой свидетель

Неописуемых картин,

Скажи, не ты ли сцены эти

Нам навеваешь? ты один.

У всех времен, у всех народов

Любви поэзия одна,

И для красавцев и уродов

Она понятна и родна.

И штукатур простой, и зодчий,

И светский барин, и босяк —

Перед Амуром равен всяк

И среди дня и среди ночи.

Перед Амуром нет различий,

Санов и рангов — все равны.

Ни этикетов, ни приличий,

Есть только юбки и штаны.

Однако к делу, продолжаю

Описывать событий ход.

Зачем я, впрочем, называю

Событьем краткий эпизод?

Ой, ой, — она под ним заныла, —

Поглубже, миленький… вот так…

Целуй меня… ах, что за сила,

Преизумительный е…к.

Ну что молчишь? скажи хоть слово.

— Но я не знаю что сказать…

— Груби как хочешь, ну же право…

— Б…га, е… же твою мать.

— Ах, Гриша, это слишком грубо.

Скажи, что я твоя, ну, б…

Ах, милый, как с тобой мне любо,

Как хорошо… а тебе как?

— Еще бы е…, снимая пенки…

Я как орел вознесся ввысь…

Ну, а теперь для переменки

Давай-ка раком становись.

В разврате служит хмель опорой,