Запрещенная реальность

- Мне это понятно, но я все же хотела бы рассказать вам. - Она вздохнула. - Кроме Эда Кейслера я об этом никому не рассказывала. Можно сигарету? - Он подал ей сигарету, и она нервно закурила. - Вообще-то я не курю, но сейчас... с чего же мне начать? Итак... Его звали Гордон; нам казалось, что мы любим друг друга. Может, так оно и было. Давно это было. Однажды он забыл прийти на свидание, потом снова... о, нет, никакой другой женщины, в самом деле никакой. Гордон относился к тем, кто вовремя не попал в хорошие руки. Он прятал в сарае Машину. И вот он стал одержимым второй степени, прежде чем я нашла его и вылечила. После субъективных любовных афер одержимые довольно равнодушны к реальным женщинам, и это стало концом нашей истории. Ну, я попыталась - к своему стыду должна в этом признаться убежать с помощью Машины из действительности. Я знала, что никогда не стану одержимой. Так я создала мужчину своей мечты.

Мы постоянно встречались в розовой беседке и говорили о любви, искусстве, поэзии и красоте звезд. - Она мгновение помолчала. - Однажды там же, в розовой беседке - он обнял меня и поцеловал таким поцелуем, который не имел ничего общего ни со сказкой, ни с романтикой. Теоретически я должна была бы отреагировать - я так полагаю. Это ведь были мои собственные желания, мои собственные телесные потребности, выразившиеся через подсознание. Но вместо этого я вырвалась; я не могла вынести того, что в действительности было мною самой. Это было бы безопасно. Я нашла бы, возможно, определенный вид счастья, но мне вдруг стало так противно... и это был конец моей второй фантазии и моего возлюбленного, которого я придумала. Годом позже возник Тодд. После всего, что мы теперь знаем, он явно должен был быть иммунным, но тогда я об этом не подозревала. Он был таким спокойным, нежным, внимательным... Однажды - это произошло в этой самой комнате, если быть точной - он дал мне что-то в стакане. Что-то неприятное. Культура мутированных бактерий, которая через несколько месяцев развилась бы в болезнетворную. За это время он мог бы исчезнуть невредимым, и на него не пало бы никакого подозрения.

Джиллиад нахмурился.

- Вы наблюдали за ним и поймали на месте преступления?

- Не я, секретная служба.

- За вами наблюдали?

Она слегка покраснела.

- Да, к сожалению. - Она подняла руку и снова опустила. - День и ночь. Даже в стенах встроено оружие.

- Вы имеете ввиду, что вашей жизни постоянно, каждую секунду грозит опасность?

- Да, каждую секунду. Наблюдения нет только в моей спальне и в ванной, но все комнаты контролируются. Дверь не откроется, пока комната не будет проверена.

- Хм, спасибо. Теперь я по-настоящему чувствую себя как дома. - Он улыбнулся, чтобы замечание не было таким колким. - Я полагаю, что его схватили на месте преступления?

Она кивнула. Ее лицо внезапно побледнело.

- Да, меня постоянно преследовали. Он сказал: "Там на столе стоит твой стакан", и вдруг загремело, и из стены блеснула молния. За мгновение до этого он еще улыбался и шел ко мне, а в следующее мгновение он был мертв и рухнул у моих ног. О, Боже! - Она закрыла лицо ладонями. Через несколько мгновений она глубоко вздохнула и опять почти улыбалась. - Простите, мне все еще трудно об этом говорить.

- Вы боитесь, - тихо сказал Джиллиад. - Вы боитесь не самих мужчин, а тех ассоциаций, что с ними связаны.

- Да, я это знаю, понимаю умом, но мне от этого не легче. Как только ко мне приближается мужчина, я цепенею. И ничего не могу с собой поделать.

Он снова закурил.

- Шок. Шоковое состояние - вам это уже объясняли?

Она кивнула.

- Да, мне это говорили, и давно - почти два года назад.

Он, морща лоб, разглядывал свою сигарету.

- Знаете, я не психолог да и не хочу лезть не в свое дело, но на вашем месте я бы... - Он вдруг смущенно замолк.

- Пожалуйста, продолжайте. - Она заинтересованно наклонилась к нему.

- Ну, хорошо, но вам это не понравится. Ваш наблюдающий врач, наверное, оторвет мне голову. - Он встал и посмотрел на нее сверху вниз. Прекратите свою борьбу, девушка, отбросьте свое стремление жить сообразно тому рисунку своей личности, который вы вообразили. Вы человеческое существо; вы проделали в больницах выдающуюся работу; никто, кроме вас, не сомневается в вашей храбрости или ваших способностях к состраданию.

Она с побледневшим и напряженным лицом смотрела на него.

- Я вас не понимаю.