Запрещенные друг другу

Вдруг стало душно. Потёр ладонью затылок, пытаясь абстрагироваться от происходящего, но внимательный взгляд Осинского, пристально следивший за ним весь вечер, заставлял едва не рычать от разъедающей нутро злости.

— Я оху**ваю просто, повезло же мужику. Жена — глаз не отвести. Сын есть, дочь на подходе… Глеб, — отсалютовал Цыга, — пью за твою семью. Чтобы и дальше держалась на крепком фундаменте, чтобы ни одна с*ука… слышишь? Ни одна мразь не позарилась на твое счастье, а жена… — мотнул головой, скривившись, — а жена, чтобы ценила тебя и уважала.

Вал вобрал в себя воздух и медленно выпустил его сквозь приоткрытые губы. В стакане плескалась приличная порция виски, которую проглотил одним махом. Это вам не водка и не коньяк — внутренности не то, что обожгло, выело.

На этот раз даже не скривился.

— Ты куда? — всполошилась Маринка, хватая за руку.

— Курить, — мягко расцепил её пальцы, поднимаясь. — Можно? — Ему утвердительно кивнули. — Спасибо.

Оказавшись на улице, с жадностью втянул в легкие ночной воздух. Дышал часто, с надрывом. Но легче не становилось.

— Валентин Станиславович! — тут же подбежал Марик, заприметив шефа. — Всё, домой?

Вал протяжно выдохнул, освобождаясь от напряжения, и пошел на стоянку к внедорожнику.

— Еще с полчасика и по домам, — запустил руки в карманы джинсов и, не обнаружив там сигарет, нырнул за успокоительным в салон.

Курить хотелось так, что скулы сводило. Если и это не поможет, то тогда вообще пздец. Он же не выдержит. Сорвется. Ещё один такой зрительный намёк в его сторону — и раз*башит лицо всеми любимому Глебушке за считанные секунды.

Чиркнув зажигалкой, прикрыл трепещущийся огонек широкой ладонью и, сделав несколько глубоких затяжек, навалился плечом на корпус автомобиля.

Кажется, начало отпускать.

Смутная догадка, подтачивающая на протяжении последних лет, именно сегодня подтвердилась. Никогда они с Глебом не достигнут понимания и договоренности. Не пойдет Осинский на встречу, продолжит и дальше выедать мозг. Мстительная сволочь. И вроде, взрослые люди, умеют делать собственные выводы, не завися от обстоятельств, а всё равно не могли прийти к золотой середине. И не придут уже никогда.

Эта параллель с отцом… Не зря он его сегодня вспомнил. Вот откуда и табу на замужних баб, и попранное отношение к семье и любви в целом.

Кое-как утихомирив рвущегося наружу зверя, с сожалением выбросил в урну окурок и, пообещав скоро вернуться, пошел за Маринкой. Никаких тридцать минут. Хватит с него на сегодня. Вот правда, и так еле сдерживался, чтобы не отмудохать Осинского прям за столом, а тут ещё и Юлька, мать бы её трижды… Слов подходящих не было.

Но стоило подняться в vip-зону, как весь похеризм улетучился в мгновение ока. Так и замер на верхней ступеньке, рассматривая находившуюся в полном одиночестве воспитательницу.

Какое здравомыслие? Вы о чем? Его вообще вело от одного её взгляда, не говоря уже о возможности остаться хотя бы на несколько секунд наедине.

— А где все? — проигнорировав её настороженный взгляд, вальяжно присел рядом, касаясь бедром пашущего жаром тела.

Юлю словно кипятком ошпарило — рывком пересела на самый край дивана, испуганно осматриваясь по сторонам.

— Марина с девочками в туалете, а Глеб… — сглотнула, прочищая горло, — вышел с Матвеем на улицу.

Вал тоже пересел и небрежно перекинув ей за спину руку, сделал то, о чем мечтал весь вечер — медленно, мучительно медленно прошелся подушечками пальцев по оголенному участку кожи.

Вздрогнула.

— Что ж ты дерганная такая, м? Сказал же, не съем, — скользнул костяшкой указательного пальца вдоль позвоночника, едва не урча от наслаждения. Кожа у неё нежная, гладкая, так и манит прикоснуться.

Юля резко повернулась к нему, скрестив на высокой груди руки. Вал проследил за её движением, и успел-таки заприметить мелькнувший под тонкой тканью контур затвердевшего соска.

Твою ж мать…

— Нравится? — словно догадавшись о его состоянии, поддела Юля язвительным тоном. Зря она так. Ой, зряяя.

— Нравится… — откинулся на спинку дивана, улыбаясь.

— Я про Марину, — раздраженно повела плечом, осаждая его взглядом.

— Я и о ней, — протянул лениво, продолжая рассматривать её грудь. Уверен, прикоснись он к ней сейчас — не только бы вздрогнула, но ещё и пощечину залепила.

Какая же она всё-таки дикая.

— Слушай, Вал, — вскочила она с дивана, уперев руки в бока, потом, поняв, что допустила ошибку, вернула их обратно. — Можешь кого угодно обманывать, но меня не проведешь. Или у тебя с Маринкой серьёзно, или…

— «Или»? — поднялся следом, подойдя практически вплотную. Юля вскинула на него испуганный взгляд и хотела, было, отойти, но он не позволил. Будто помутнение какое-то, ей-богу. Рванул её на себя, схватив чуть выше локтя, и впился жадным взглядом в распахнутые губы. — Или что, Юляш? — прошептал, нависая над ней. Ммм… Вот он, её запах… такой теплый, медовый, с ноткой уже знакомой горечи, заполнил ноздри, ударил в пах адским желанием.

Ведьма-а-а-а…