Запрещенные друг другу

И всё было бы ничего, если бы не Юля. Взяла и вмешалась. Зачем, спрашивается? Вроде и сгладила острые углы, вернула разговор в прежнее русло, но и мужа настроила против себя на ровном месте.

При этой мысли потрогал пульсирующую переносицу и дал себе обещание поблагодарить при встрече Разумкова. Благодаря их тренировкам ему лишь разбили нос, а не пер**башили полностью. Вот бы была хохма, загреми он в больницу к пластическому хирургу. А мог бы. У Осинского удар поставлен что надо. Это с виду он интеллигентный задрот, а на деле ещё тот провокатор.

Чем ближе приближался к дому, тем медленнее становился шаг. Не хотелось возвращаться. Сейчас бы поваляться на травке, понаблюдать за бегущими по чистому небу облаками, распробовать остаточные ощущения после встречи с Юлей.

— Вот ты где! — увидел идущую навстречу Маринку. — Сколько можно тебя искать?!

— А что такое? Пожар? Землетрясение? — изволил пошутить, за что сразу словил грозный прищур. — Или Глебушка стал не с той ноги?

— Ой, как смешно, — не разделила его юмора, скрестив на груди руки. — Я смотрю, ты в отличном настроении после вчерашнего?

Вал пожал плечами и продолжил свой путь с непонятной ей усмешкой. Скользкая тема, лучше держаться от неё подальше.

— Я так и не поняла, что там у вас стряслось, — принялась размышлять вслух, пристроившись чуть позади. — Глеб говорит одно, ты — другое. Я и не знала, что вы пересекаетесь по работе.

Вал резко остановился, отчего Маринка наскочила на него, врезавшись лицом между лопаток, и тихо ойкнула, потирая ушибленный нос.

— Малыш, — произнес ласково, обернувшись, — давай ты не будешь забивать свою красивую головку всякой хренью? Тебе же русским языком сказали: не сошлись во мнении. У Глеба свое виденье цены на газ, у меня — свое. Он слишком много на себя взял, не следил за языком, разозлил меня, — принялся объяснять, обхватив её лицо ладонями, — а так нельзя. Понимаешь?

Маринка утвердительно кивнула. Конечно, понимала. Вчера всё произошло так быстро и неожиданно, что не успела испугаться, а сегодня, проснувшись и не обнаружив Дударева рядом — чего только не передумала. Сразу бросилась на его поиски, переживая, что уехал не попрощавшись. Правда, когда увидела внедорожник, от сердца отлегло, но тревога всё равно осталась. Где можно ходить полтора часа? Да и кто мог подумать, что Вал сцепится именно с Глебом. Они с мамой переживала за отца, весь вечер сидели, как на иголках, а оно вон как получилось. Неожиданно, одним словом. И хотя Глеб потом и извинился при всех, но всё равно остался неприятный осадок. Такое впечатление, словно недоговорил, утаил самое важное.

— Эй! — щелкнул пальцами Вал. — Всё хорошо? Твои там как?

— Да, хорошо, — стряхнула головой, прогоняя странные ощущения. — Папа, как папа, он на работе и не такое видит. А мама? Ну, они немного расстроились с бабушкой. Просто никто не ожидал.

Вал хмыкнул. Ясный пень, он тоже не ожидал, но что случилось, то случилось. Отныне никаких семейных посиделок, ну их к бесам.

— Правда, если бабушка ещё вчера поддерживала меня, то сегодня прочла целую лекцию.

— Надо же! — не упустил возможности поёрничать Вал, невзлюбив Юлину мать с первых минут знакомства. — И на какую тему, если не секрет?

Мог и не спрашивать. Успел вчера подловить на себе недоверчивый прищур. Всё ясно, боялась за внучку, переживала, сердобольная.

Марина хотела, было, обойти Вала, не желая отвечать, однако он перекрыл ей дорогу, широко расставив руки.

— Марин, что она сказала?

— Блин, да какая разница?

— Большая. Я же вижу, что ты без настроения.

— Конечно без настроения! — обиделась, вспомнив свои поиски. Все спрашивали, где Вал, а она, как дура, сдвигала плечами, не зная, что ответить. — Ладно, давай не будем сейчас об этом. Чтобы она там не сказала — мне как-то пофиг. Я тебя люблю — это самое главное.

От последних слов Вал напрягся. Как минимум стоило обрадоваться, или хотя бы ответить тем же, но не смог. Посмотрел на Марину, прислушиваясь к ощущениям от услышанного — и ничего. Абсолютно. То ли настолько зачерствел и разучился отвечать взаимностью, то ли не поверил.

Смотрел в темно-карие глаза, а видел совсем иные. Другие чувства и эмоции управляли сейчас им, другая женщина главенствовала в мыслях. Чтобы сейчас не сказал — соврал бы. Ему бы со своими чувствами разобраться, переварить прожитое, снова сложить всё по полочкам, а тут Марина со своей любовью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Между ними всё вдруг стало неправильным. Не знал, как теперь будет. Не представлял. Этот полный обожания взгляд, пристально следивший за каждым его словом и вздохом, наполнил рот горечью. Нельзя играть чужими чувствами и давать ложные надежды. С Военбург можно сколько угодно проводить время, с ней легко и просто, она отрада для глаз и души, но не для сердца.

— Марин, — начал глухо, — давай ты… — споткнулся о настороженный взгляд, — не будешь бросаться столь громкими словами. Любовь и всё такое — это, конечно, хорошо, но не слишком ли быстро?