Запрещенные друг другу

— Вал, ты не так всё понял, — поднялась с лавочки, и едва не рухнула обратно, не удержавшись на высоких каблуках. Дударев вовремя подхватил её, удерживая за спину и воспользовавшись моментом, грубо прижал к себе, не обращая внимания на заинтересованные взгляды прохожих.

— Всё я правильно понял. Ты боишься моей непостоянности, что брошу, как и Марину. Но это не так, Юль, — заверил горячо, обхватив её плечи руками, и легонько стряхнул. — Да, признаю, с Мариной накосячил. Но я действительно думал, что у нас получится. Не знаю, насколько бы меня хватило. Возможно на год, а может, и больше, но я бы из шкуры вон лез, чтобы добиться этой постоянности. Можешь не верить, но мне впервые в жизни захотелось стабильности. А потом появилась ты, — тут он невольно рассмеялся, посмотрев на неё исподлобья, — и словно удар под дых. По сей день не могу оклематься. Юляш, — надавил ей ниже пояса, вынуждая прижаться к паху, — я же к тебе со всей душой и даже больше.

О, то, что его душа имела… кхм… весьма необъятные размеры, она уже убедилась.

— Вот дурак, — рассмеялась, запрокинув назад голову. Впору рыдать, рвать на себе волосы от безысходности, а её плавило от одного его голоса, не говоря уже об остальном. Что толку ходить вокруг да около, когда и так всё ясно. Он просто обнимал её, не позволяя ничего лишнего, а у неё уже подгибались коленки, и дрожало всё тело. Верит, не верит, какая к черту разница? Он свободен, она замужем — и этим всё сказано. Но как же хотелось застыть в этом времени, отдавшись на волю небес. Понежиться подольше в этих сильных руках, прочувствовать на полную вкус его губ, укутаться в бархатность голоса и жадность изголодавшегося взгляда.

Это как рухнуть вниз, потеряв под ногами опору. Внизу живота разлилось давно позабытое ощущение тепла, запульсировало между ног жарким шаром. Пробудившееся от долгого сна неутоленное желание вырвалось наружу, потребовало законного внимания, наполняя кровь бурлящим потоком.

Глупо отрицать очевидное. Глупо противится неизбежному. Но…

— Проблема не в тебе, а во мне, — растеряла недавнюю усмешку, сбросив с талии тяжелые руки. — Всё так неожиданно. Я не в тебе неуверенна, я сама себе не доверяю, понимаешь? Я не смогу разорвать связывающий меня на протяжении долгих лет узел одним махом. Не получится, я уже это знаю.

— А если я помогу? — прекратил дурачиться Дударев, став в один миг серьёзным.

— Нет, — произнесла сдержанно, поправляя дрожащими руками волосы. Это самое настоящее безумие. Разум вопит одно, сердце — другое. А ты как хочешь. Хоть разорвись.

— Почему? Ты ведь хочешь меня, мы оба это прекрасно знаем. Ты несчастлива в браке, у тебя ко мне чувства. Юль, я ни разу в своей жизни не спал с замужними женщинами, и нарушать это правило не собираюсь.

И что он такого сказал? Открылся перед ней дальше некуда. Озвучил условие, поделился сомнениями. Однако для неё это слишком ответственный шаг. Она бы тоже никогда не опустилась до уровня его любовницы, но невозможно вот так просто взять и отвернуться от всего, даже если это зов сердца. Всё слишком быстро. Если бы всё зависело только от неё…

— Ясно, — по-своему расценил её молчание Вал, сорвав с шеи галстук. — Ну, правильно, чего уж там, семья важнее. Уважаю.

— Вал, ты меня совсем не слышишь! Это не решение одного дня. Я… мы… Боже! Да мы даже не целовались нормально, а ты…

Ляпнула не подумав, просто имея в виду, что знакомы от силы три дня, а он уже к ней с таким напором. Узел он собрался рубить, с замужними у него, видите ли, никогда не было. Вроде у неё было!

— Так это легко исправить, — рванул её к себе за локоть Вал, тут же ухватившись за идею. — Ты как, готова? — наклонился к её чувственным губам, зафиксировав пальцами затылок. Юля только и успела, что набрать в легкие как можно больше воздуха, приготовившись к затяжному погружению.

Ни о каком невинном или сдержанном поцелуе не могло быть и речи. Это и не поцелуй был вовсе. Разве можно назвать поцелуем голодный напор, яростное сплетение языков и гулкое рычание с покусыванием? Вряд ли. И то, что могли попасться на глаза кому-нибудь из знакомых, их мало заботило. В тот момент было похер на всё. А когда Юля поддалась, сдалась во власть более умелому и ненасытному натиску, Вал принялся целовать её со всем по-другому. Намного сдержанней. Так, как мечтал не одну ночь: сладко, вкусно и мучительно медленно.

— Хорошо-то как, да, Юляш? — прошептал севшим от напряжения голосом, прижавшись щекой к её виску. Слегка потряхивало. Вроде и не пацан, чтобы так реагировать, но то, что хотел её до одури, давало о себе знать не только мучительной болью в паху, но постоянным тонусом мышц. Зверское желание не завело с пол-оборота. Какой там. Оно выстрелило с такой силой, что на несколько секунд потемнело в глазах.