Запрещенные друг другу

С большой неохотой разомкнул сцепленные на её затылке пальцы и рухнул обратно на лавочку, растерев руками лицо. Выводы напрашивались сами собой: крыло их друг от друга не по-детски, рвало на ошметки, причиняя боль. А ведь это ещё и не близость. Так, невинная шалость. Всего лишь поцелуй. Всего лишь палевный стояк, с которым нужно было что-то делать.

— Твою ж мать, Анатольевна, никакой выдержки на тебя не хватит, — нырнул рукой в карман брюк, поправляя вздыбленный член. Хуже всего то, что не только у него перехватило дыхание. Каждой клеточкой чувствовал её отдачу, и хоть убейте, но не понимал, как так может быть: то отталкивает его, бросая предупреждающие взгляды, повторяя «нельзя», «семья», то отвечает на поцелуй с такой отдачей, что рвет крышу напрочь. Вот как это назвать, м? Что это за состояние такое, когда шаг вперед, два назад?

Юля проследила за его рукой и мгновенно залилась краской, смутившись дальше некуда. Точно больные на всю голову. Разве можно так? Совсем стыд потеряла. А вдруг бы кто-то увидел из знакомых? Разве она за этим сюда пришла?

Точно, Полина!

— Вал… — замялась, испытывая неловкость. Он к ней «со всей душой», а она пришла лишь с одной целью. Бессовестная. Там ребёнок берется за жизнь, а она выцеловывается на виду у всего города. — Мне нужны деньги, — замерла возле него, перебирая нервно края блузки. — Вернее, не мне, а моей близкой подруге. Блин… — отвернулась, прикусив от досады губы, представив, как это выглядит со стороны. Хороша, ничего не скажешь.

— Сколько? — спросил, облокотившись о колени, глядя себе под ноги. То, что сразу согласился — нисколечко не удивило. Чувствовала, что именно так и будет, но задело, что так и не посмотрел на неё.

— Не спросишь зачем? Сумма немаленькая. У Наташиной племяшки порок сердца, а Полина… ты бы её видел… Она такая крошечная, совсем ещё малютка, — принялась объяснять, увидев, что он всё же поднял голову, заинтересовано вслушиваясь в каждое слово. — Родители в шоке, времени реально в обрез. Мы собрали немного денег на работе, но это такая пыль. Мне важно знать, ты сможешь им помочь, потому что мне больше не к кому обратиться?

Он вздохнул, потом перевёл взгляд на смятый в кулаке галстук, медленно, друг за другом, разомкнул все пять пальцев и, поднявшись, швырнул его в расположенную неподалеку урну.

— Пойдем, поможем твоей подруге, — поманил её за собой, направляясь к четырехэтажному зданию мэрии. — Ты же за этим сюда пришла?

Юля, подавшись, было, следом, нерешительно замерла. Вот зачем он так? Ей тоже нелегко. А теперь и совсем чувствовала себя виноватой.

— Да ладно, Юляш, — обернулся Вал, заметив, что она остановилась, — проехали. Я всё понимаю. Правда. Друзья — это святое, а жизнь ребёнка — тем более. Молодец, что пришла. Сейчас ещё и Егора подключу, поможем всем составом. Главное, чтобы всё обошлось, так ведь?

Она натянуто улыбнулась, соглашаясь со всем вышесказанным, только… сколько потом не вслушивалась в его задорный голос, не всматривалась в широкую улыбку, чувствуя, как замирает переполненное любовью сердце, а радости, от свалившихся на голову деньжищ, так и не испытала.

— Садись, отвезу на работу, — не предложил, а скорее настоял Вал, распахнув перед Юлей пассажирскую дверцу тонированного Джипа.

Она с опасением покосилась на кожаный салон, прикидывая, стоит ли так рисковать или проще пойти пешком?

— Спасибо, но я лучше своим ходом, тут совсем рядом, — кивнула в направлении утопающего в зелени парка, искренне надеясь на понимание. Не хватало ещё спалиться на работе. Никто не в курсе, куда она запропастилась на самом деле. Так что ни о каких отвезу-подвезу не могло быть и речи.

Вал шумно выдохнул, видимо, начиная злиться.

— У тебя в сумке дохренища бабла и ты собираешься пойти пешком, через парк, да ещё вот на этих, — ткнул пальцем на её шпильки, поморщившись, — ходулях?

— Хорошо, не вопрос, поеду на автобусе. — Десять минут ничего не решат. Ну не могла она остаться с ним наедине, что тут непонятного?

— Ещё лучше! — охренел Вал, повиснув на приоткрытой дверце. — Юль, мне и так с самого утра вынесли мог, давай хотя бы ты не будешь ломаться, а сделаешь так, как я прошу. Неужели я требую что-то непосильное или запрещенное?

Да, требовал. Для неё даже вот так стоять и просто разговаривать с ним, было из категории табу, не говоря уже о чем-то большем. Глеб ясно выразился по этому поводу. А ей говорят не ломаться. Не дай Бог кто-то увидит. Город у них маленький, закон подлости никто не отменял, что она тогда скажет мужу?

— Юль, я долго буду ждать?

Господи, как же тяжело.

— Я не хочу, чтобы нас видели вместе, — обхватила себя поперёк груди, поежившись под его сузившимися от сдерживаемых эмоций зрачками. Видела, что задела, а возможно, и обидела. Ну а что он хотел? Да, поцеловались, открыто продемонстрировали чувства, и что? Что дальше? Понятно же, что ему хочется большего. Что одним поцелуем такое не ограничивается. И она его хотела. Думает, ей не хочется сесть в эту чертову машину и ехать, куда глаза глядят?