Запрещённый приём (ЛП)

Джоселин уставилась на меня, обратив ко мне вес своего взгляда, силу своего лица. Она знала, как действует на окружающих. Ничего плохого в этом не было. Кое-кто из тех, за кого я собиралась выйти замуж, тоже знал об эффекте, который он производит на окружающих.

— Я надеялась получить работу и собственную квартиру, но теперь я понятия не имею, что будет дальше. — Потеря и смятение наполнили ее взгляд прежде, чем она опустила глаза.

— Ты знала, что Бобби планировал перекинуться в леопарда той ночью? — Спросил Ньюман.

Она покачала головой, не поднимая глаз.

— Той ночью было новолуние. Он никогда не перекидывался в такое время.

— Есть мысли на тему того, что могло заставить его это сделать? — Поинтересовался Ньюман, как будто речь шла о смене одежды, а не кожи.

Джоселин уставилась на свои руки, которыми она мяла белые больничные простыни.

— Думаю, есть. Вернее, боюсь, что есть. — Ее голос опустился почти до шепота. Гнев Джоселин постепенно уступал место какой-то другой эмоции, но, поскольку я питаюсь только на гневе, я не знала, что это была за эмоция.

— Он рассказал вам о своей фантазии, да? — Тихо спросила она, как будто не хотела говорить слишком громко, потому что это сделает ее слова чересчур реальными.

— Он рассказал нам о ваших отношениях. — Ответил Ньюман.

Джоселин вскинула голову, в ее глазах заблестели слезы, но вместе с тем к ней вернулся гнев, сделав ее карие глаза почти черными, как темнеет вода под лучами солнца. По ее щеке скатилась первая слеза.

— Единственные отношения, которые у нас были с Бобби, это отношения брата и сестры.

— Прости, Джоселин. Бобби рассказал, что между вами было кое-что более интимное. — Почти извиняющимся тоном произнес Ньюман.

— Он хотел большего, но я ему отказала.

— Бобби сказал, что вы не являетесь родственниками генетически, и что Рэй усыновил только его, так что вас даже с точки зрения закона нельзя считать братом и сестрой.

Она вскинула руки и новые слезы потекли по щекам из ее разгневанных глаз.

— Бобби — мой брат. Он и мне говорил о том, что между нами нет кровной связи, но мне было всего пять, когда мама вышла замуж за его дядю. Для меня они были папой и старшим братом.

— Значит, у вас с Бобби никогда не было секса друг с другом?

На ее лице появилось отвращение.

— Нет, я бы никогда… Это ужасно, я и Бобби то же самое сказала. И обещала рассказать обо всем папе.

— Ты собиралась рассказать Рэю? — Переспросил Ньюман.

— Я ему рассказала. Он был шокирован, но обещал поговорить с Бобби, чтобы тот оставил меня в покое.

— Той ночью, когда погиб Рэй, ты рассказала ему, что Бобби хотел с тобой встречаться? — Уточнил Ньюман.

— Да. Папа сказал, что поговорит с ним, когда я уеду. — Она начала рыдать. — Видите? Это все моя вина.

— Почему твоя?

— Папа должен был вступиться за меня перед Бобби и попросить его оставить меня в покое, потому что я не испытываю к нему взаимности, а Бобби слетел с катушек и убил его. — Она уронила лицо в ладони. На ногтях у нее был тот самый бело-розовый французский маникюр, который всегда казался мне странным, потому что он адекватно смотрится на свадьбе, но не в обычной жизни.

Ньюман покосился на меня, умоляя взглядом о помощи. Я уловила намек и сказала:

— Бобби нам рассказал, что сделал тебе предложение, а ты ответила, что должна увидеть его трансформацию в леопарда, чтобы понять, устраивает тебя такой расклад или нет.

Джоселин подняла на нас свое лицо, залитое слезами, но они уже подсыхали. В ее голосе, наконец, просочилось то гневное презрение, которое я уловила в ней раньше.

— Это просто смешно. Я десять лет жила бок о бок с его леопардом. У меня нет проблем с тем, что он — верживотное. Вернее, не было до тех пор, пока я не увидела, что… Пока он не сделал это с нашим папой. Господи! Это все моя вина. Я должна была рассказать папе раньше, или просто остаться дома, но я не думала, что Бобби ему навредит. Мы оба любили нашего отца, ну, или я думала, что любили. — Она уставилась в пространство, как будто видела то, чего никто из нас не видел. Может, это было окровавленное тело ее отца или какие-то другие вещи, о которых мы не догадывались.

— Ты кому-нибудь еще рассказала о том, что Бобби пытался… вести себя с тобой не соответствующе? — Спросила я, пытаясь подобрать слова, которые не слишком ее травмируют.

Она кивнула.

— Я рассказала Хелен, что он оставлял дверь в свою спальню открытой, чтобы я видела, как он переодевается, когда я прохожу мимо. И что он подглядывал за мной, если моя дверь была открыта. Я не могла рассказать ей худшую часть. Это слишком неправильно и слишком стыдно. — Она вздрогнула, обнимая себя.

— Хелен Граймс, повариха? — Уточнил Ньюман.