Запрещённый приём (ЛП)

Мне не понравилось, что он смог так легко прочитать меня, но ведь это была правда.

— Ты меня смущаешь, Олаф.

— В каком смысле?

Эдуард остановил машину на гравийной парковке перед офисом шерифа, от чего я немного охренела. Я так погрузилась в свои переживания по поводу Ньюмана и Олафа, что вообще не заметила, как мы приехали. Черт, надо взять себя в руки.

— Во многих. — Я увидела, как к нам подъезжает джип Ньюмана. Я кивнула в его направлении. — Ньюман здесь. Он не поехал домой за обнимашками.

— Он хотел побыть один. — Произнес Олаф.

Я кивнула и пожала плечами, потому что это действительно было так. Мы едва успели выйти из своего внедорожника, как Ньюман припарковал тачку и направился к нам. Он был чем-то взволнован.

— Обе женщины сейчас у себя дома. — Крикнул Ньюман. — Я оставил сообщение для Хелен Граймс, поварихи Маршанов. Мы можем допросить их прямо сейчас. Я надеюсь, Хелен быстро до нас доберется. Хочу поскорее проверить историю Джоселин. Если ее слова подтвердятся, то Бобби — сумасшедший, и не понимает, где реальность, а где фантазия. — Ньюман звучал твердо до тех пор, пока не сказал последнее предложение. Он двигался уверенно и подарил нам свой крутой коповский взгляд. Иногда ты строишь его не для плохих парней, а чтобы спрятать свои переживания от хороших. Иногда он нужен тебе самому, чтобы поверить, что ты действительно настолько крут, как сам о себе думаешь.

Я направилась к джипу Ньюмана, но он сказал:

— Будет логичнее, если для интервью мы с тобой разделимся, потому что мы больше знаем об этом деле. Я поеду с Джеффрисом, а ты — с Форрестером.

— Думаю, мне стоит поехать с Ньюманом. — Вмешался Эдуард.

Пора было решать этот вопрос. Мне следовало заткнуться и позволить этому случиться. Ньюман покачал головой.

— Я так не думаю.

— Анита объяснила мне, почему мое поведение было непрофессиональным. Я даю слово, что ничего подобного не повторится во время этого расследования. — Сказал Олаф.

— Я не настолько хорошо тебя знаю, Джеффрис, чтобы поверить на слово.

— Если Отто дает тебе слово, он его держит. — Заметил Эдуард.

Пульс у меня подскочил, но голос прозвучал спокойно, когда я сказала:

— Слово чести он и правда держит, как ни странно.

— Замечательно, но это не значит, что ты должна ехать с ним. — Возразил Ньюман.

Понятия не имею, что бы я на это ответила, потому что на парковку заехали два внедорожника — белый и красный. За рулем белого сидел Никки, и как только я увидела его блондинистую шевелюру и темные очки, то поняла, что рядом с ним был Итан, чьи белые волосы с проблесками серебра и одной красной прядкой вообще не казались естественными для человека. Люди обычно считали, что у него очень крутой покрас. Цвет смотрелся как натуральный, и всегда было забавно наблюдать за тем, как люди злятся на Итана, когда он отказывается дать им номер своего стилиста.

Я спустилась по ступенькам и направилась к парковке как раз в тот момент, когда машины остановились. Уж если я могу броситься в объятия к Эдуарду, когда он Тед, то я тем более имею право обнять своего настоящего любовника. Плевать, если это уронит меня в глазах других копов. Я хотела получить объятия и поцелуй, по поводу которых не чувствовала бы внутренних противоречий.

47

Никки вышел из арендованного внедорожника. Я успела вскинуть подбородок, чтобы увидеть его лицо и новую стрижку, мужественную линию челюсти и темные очки, скрывавшие причину, по которой он годами носил длинные волосы, и вот мы уже целуемся — губами и языком, а в следующий момент он слегка прикусил мою нижнюю губу. Я издала тихий нетерпеливый звук, и это заставило его крепче прижать меня к своему телу, буквально впиваясь пальцами, за что я подарила ему еще один стон. Он поднял меня на руках и, поскольку был выше меня на девять дюймов (22 см. — прим. переводчика), то буквально оторвал меня от земли. Не будь мы с ним до зубов увешаны оружием, я бы обхватила его ногами за талию, но лучшее, что я могла позволить себе сейчас, это поджать ноги так, словно я встаю на колени в воздухе. Я подумала о том, чтобы и правда встать перед ним на колени позднее, если у нас будет время, и эта мысль вырвала у меня изо рта еще один нетерпеливый звук. Боль в моей нижней губе стала слишком сильной, так что я намекнула ему, что сдаюсь — так же, как сделала бы это во время матча по дзюдо, чтобы попросить оппонента сбавить темп, потому что в противном случае он может действительно меня травмировать. Это был наш с ним универсальный сигнал для тех ситуаций, когда он тем или иным образом лишал меня слов.

Никки поставил меня на землю, но из объятий не выпустил, потому что знал: у меня из-за него подкашиваются колени. Это было именно то, что надо, чтобы смыть с себя ощущение того, другого, нежеланного поцелуя. Иронично, что поцелуй, который я получила от Олафа, был куда нежнее того, который я получила сейчас от Никки, и все же именно тот нежный поцелуй напугал меня, а этот помог прийти в себя.