Запрещённый приём (ЛП)

На веранде сидела куча народу в ожидании свободных столиков. Мы могли найти себе уголок для разговора, но нас всюду окружали люди. Тот факт, что Ньюман посоветовал нам это место, говорил о том, что он заметил, как что-то происходит между Олафом и мной. Он подарил мне очень серьезный взгляд, повернувшись так, чтобы Ливингстон и Кейтлин его лица не видели. Теперь я могу рассказать ему ту же историю, которую одному другу-копу рассказал Эдуард на своей свадьбе, где я была его шафером: что у Олафа был краш в меня и он игнорировал мой отказ. Что все было так плохо, что Эдуарду как-то пришлось перед целой толпой полицейских притворяться моим бойфрендом, чтобы только Олаф отвалил. Это была полуправда. Ложь здесь была только в том, что между мной и Эдуардом ничего не было — мы просто лучшие друзья. Я не хотела, чтобы Ньюман играл для меня белого рыцаря, но если он будет рядом со мной и не позволит мне оставаться наедине с Олафом до тех пор, пока не прибудет Эдуард, это мне пригодится.

Так или иначе, сейчас надо прояснить кое-что с большим парнем. Он хотел встречаться со мной. Тот факт, что скорее ад замерзнет, чем я действительно начну с ним встречаться, был неважен. Если он настроен серьезно, ему надо усвоить базовый принцип согласия. Нельзя прикасаться ко мне, не спросив разрешения и не получив моего согласия — только тогда ты можешь меня потрогать. Я собиралась научить сексуального садиста и серийного убийцу, что ему надо спрашивать разрешения, прежде чем прикоснуться к женщине. Учитывая, что в его представлении свидание сводилось к похищению, пыткам и изнасилованию, я не была уверена, что он усвоит урок, но, что гораздо хуже, я поняла, что скоро мне будет наплевать. Он творил и более стремное дерьмо, но по какой-то причине тот факт, что он прикоснулся ко мне под столом так, будто был моим бойфрендом, да еще и перед глазами других копов, просто выбесил меня.

33

Мы отошли в дальний конец веранды, чтобы не толпиться среди орущих карапузов и семей, разодетых как для воскресного похода в церковь. Ньюман, Ливингстон и Кейтлин остались на другом конце веранды, так что у нас появилось некоторое уединение, но они нас видели, так что нам надо быть осторожными с тем, что мы им покажем, и уж точно нельзя было повышать голос.

— В тебе нет страха, только злость. Почему? — Спросил Олаф.

— Хочешь знать, почему я злюсь? Или почему не боюсь?

— И то, и другое.

— Слушай, если ты говорил серьезно на тему того, что я… Та Женщина для тебя, твоя Ирэнушка, или как там тебе нравится, то тебе надо понять основы принципа согласия.

— Я потрогал твое колено. Эта часть тела не сексуализирована.

— Хрена с два она не сексуализирована. — Ответила я, понизив голос, когда мимо нас пробежал карапуз, а за ним — взволнованная женщина. — Если я позволю тебе трогать меня за те части тела, которые не считаются эрогенными, в следующий раз ты коснешься меня без разрешения, а потом, вероятно, вообще облапаешь. Я давно поняла, что с мужиками надо проводить черту как можно раньше, иначе они просто будут продолжать давить на тебя.

— В том, что я сделал, не было ничего такого.

— Это мое тело, так что если ты хочешь меня потрогать, тебе надо спросить разрешения и получить мое согласие.

Он уставился на меня.

— Ты шутишь.

— Нет, не шучу. Жан-Клоду тоже пришлось научиться держать руки при себе.

— Ему приходилось спрашивать разрешения, чтобы коснуться тебя?

— Когда у нас все только завертелось — да. Мне сложно строить границы с людьми, которые связаны со мной метафизически, но если у меня есть выбор, я предпочитаю не спешить. К тому же, Ньюман тебя спалил, а остальные двое поняли, что что-то произошло.

— Если бы ты не среагировала, никто бы не понял.

— Быть может, но я не собираюсь сидеть тихо, как маленькая послушная девочка, пока кто-то трогает меня без разрешения. Любой, кто хочет быть частью моей жизни, должен заслужить право касаться меня.

— Но тебе не нужно заслуживать право касаться меня. Женщины могут делать с мужчинами все, что угодно, и мы должны быть польщены вниманием с их стороны.

— Нет, это тоже неверно.

— Я во всем не прав? — Он начал злиться.

— Нет, я к тому, что это нечестно. Это двойные стандарты, что женщины могут лапать мужчин безо всяких последствий, а мужчины за аналогичные поступки огребают. Я считаю, что все должны держать руки при себе, пока им не позволят распускать их. Потому что это — взаимное уважение личного пространства и тел друг друга.

— Я бы не возражал, если бы ты коснулась моего колена.

— Даже будь мы на той стадии отношений, когда подобные жесты считаются нормальными, я бы не стала делать это за деловым завтраком в присутствии других копов.

— Значит, твое обвинение сводится к моему непрофессионализму?

— Частично.

— Прошу прощения, если вел я себя непрофессионально.

Я уже хотела наорать на него, но его извинение выбило меня из колеи.

— Если такое больше не повторится, то я принимаю твои извинения, и спасибо, что сказал.

— Не за что, Анита. Ты ведь знаешь, я не понимаю, что такое принцип согласия.