Запрет на безумие

Брина помнила то ощущение: как неприятные холодные пальцы прикасаются к чувствительной коже. Но что произошло потом – не помнила: как понимала теперь, потеряла сознание. И как вывод – не сумела достучаться до Ролана.

Раскаленным железом ударили воспоминания.

Как же так, как же так…

Ролан знал. Лисандр рассказал ему. Обо всем поведал, даже о том, чего не было. Что ей с этим делать?

В какой момент все полетело в пропасть? Почему так быстро, почему неожиданно? Ей казалось, она контролирует ситуацию. Неважно как, главное, у нее был план. Да, хорошего в происходящем было мало: догмары и ferus – враги, а, кто она, и, кто Ролан, объяснять никому не нужно – секрет раскрыт. Однако Брина была готова преодолеть расовый барьер, была готова пожертвовать многим ради своего и Ролана счастья. Но не так: не так, как произошло в действительности. Без Лисандра и того спектакля, который он устроил. Все, что сказано – ложь. Все случилось неправильно. К такому Брина не готовилась. Хотя должна была бы. Должна.

На глаза навернулись слезы.

Брина злилась, и в первую очередь на себя. За то, что не хватило смелости. За то, что помешали сомнения. Но в основном за то, что существовали обстоятельства, с которыми она ничего поделать не могла: того, что Брина сестра Лисандра – догмара, стремящегося к геноциду ferus, не изменить. Она была той, кем являлась, и что,…что ей следовало с этим делать?

По щеке пробежал ручеек, а она все взирала на занавес в виде спинки черного сиденья, который стеной стоял перед глазами. Лишь ручку двери крепче сжала.

Как могла она оказаться столь слабой? Отчего одолела робость? Та несвойственная ей потерянность, что помешала внятно объясниться с Роланом?

Лисандр. Снова Лисандр. Даже теперь, спустя множество лет, он продолжал распоряжаться жизнью Брины. Он все же сохранил над ней ту власть, которую имел, казалось, в прошлой жизни – власть брата-начальника над младшей сестрой.

Но ведь Брина себя пересилила и переборола такое положение! Переросла ту тягу к брату, как к чему-то сильному, светлому и надежному – избавилась от той, сбежав из дома.

Однако стояло ему возникнуть рядом, как Брину вмиг настигли противоречия: побуждавшие опору терять под ногами, сомневаться в каждом принятом решении.

Ну, а затем – стало слишком поздно.

Ручейков прибавлялось.

– Прекращай.

Прозвучало тихо, но категорично.

Она не стерпела.

– Как ты мог, как ты мог…– запинаясь, заговорила Брина, глотая крупные соленые слезы. – Как ты мог так со мной поступить…. Зачем ты так? Для чего?

Она посмотрела на брата.

Лисандр смотрел на нее, сдержанно и напряженно… нет – Лисандр смотрел на нее как на полоумную.

Как-то скованно и натянуто Лисандр отвернулся. На лице его эмоции не отразились, лишь желваки заходили на скулах.

– Убери от меня эту суку, пока я не придушил ее собственными руками.

Лисандр вышел – как оказалось, они уже подъехали к дому.

Рядом с ней отворилась дверца, и кто-то вывел Брину из машины. Шел поблизости, пока пересекала каменную дорожку, с обеих сторон замыкаемую лужайками. Поднимался следом по белоснежной лестнице.

Только в комнате своей она осталась одна.

Стоя посреди нелюбимой розовой спальни, Брина не знала, что ей следует делать, вплоть до того сесть ей на кровати или же лечь.

Одна единственная мысль не позволяла ей забыться окончательно. Мысль, не покидавшая с тех самых пор, как Брина вышла из машины.

Ей нужно поговорить с Роланом, ей нужно поговорить с Роланом, обязательно, поговорить с ним, только с ним…

Ей следует увидеться с Роланом.

***

…ветер в лицо – сильный, резкий, влажный воздух…Синее, даже черное небо. Беззвездное…

Состояние невесомости…

А затем – глаза: темные, внимательные, на таком же темном знакомом лице…под звук сирен, крики и грохот…

Нелли приоткрыла веки. Сердце стучало, рвалось наружу.

Комната. Теплая и уютная. Солнечная.

Золотые лучи пробивались сквозь стекла, освещая стены и зеленое покрывало, которое сминал, сидя на нем, мужчина.

Он встал и подошел к ней ближе.

– Доброе утро, – сказал Океан и улыбнулся не столь радостно как прежде.

Словно светлое лицо его явилось неким катализатором, перед глазами замелькали рваные волнительные сцены, прожитые Нелли, по ощущеньям, совсем недавно: «горящая» вывеска в ареоле яркого слепящего света, две крупные тени, мельтешащие во мраке ночи, зданья-близнецы, лестницы, ступени, лестницы, Рагнар…

Перед взором возникло лицо – грубое и бледное, без отпечатков хороших ли – плохих эмоций. Отчужденное.

– Он отпустил меня, – прошептала Нелли, – отпустил…– и схватила Океана чуть выше кисти. – Не помог, позволил упасть. Отпустил. – Глаза пробежали по темным стенам.

– Я знаю.

– Как он мог…– Глаза вонзились в Океана. – Знаешь?

– Знаю.

Но как? – спросила взглядом.

– Я видел. – С осторожностью коснувшись ее кисти, он оцепил руку Нелли от своей. – Видел, но я опоздал.

– Это ты…