Запрет на безумие

– Кстати, к тебе приходила Брина…

Ноги встали, глаза застыли на двери, до того манившей Ролана к себе.

Брина. Приходила.

Он наскочил бы, наверно, на Дмитрия, не отшатнись тот от Ролана вовремя.

– Когда? – спросил у бармена, продолжая внедряться в его личное пространство.

– Что…да…

– Ты сказал, она приходила. Когда?

– Да недавно, минут десять назад…

– Что говорила, что ей было нужно?

– Да откуда я знаю, тебя спрашивала.

– Что ты ответил? Почему она ушла?

– Слушай, Ролан, отвали-ка, а! – Дмитрий оттолкнул взволнованного Ролана и подошел к рабочей стойке, у которой клиенты требовали добавки. – Ничего я ей не ответил, кроме того, что тебя нет. Она даже в заведение не зашла, все стояла у двери как сиротка. И…– Дмитрий отвлекся на посетителя.

Схватив Дмитрия за рубашку, Ролан притянул его к себе.

– Что «И»?

– И мне показалось, что она была растерянной! – Дмитрий оттолкнул Ролана.

Растерянной, значит. Растерянной…

Бутылка виски «подпрыгнула» к Дмитрию.

Он не знал, поймал ее бармен или нет, так как уже в следующие мгновения находился на улице и пытался прочувствовать энергетику Брины. Куда ушла? В каком направлении?

Он, не мешкая, ринулся за ней.

Приходила, значит. К нему приходила. Для чего? За продолжением? Хотела смерти? Чего ей было нужно?

Ролан старался гасить воспоминая. Пытался усмирить свое воображение и не допускать к себе те чувственные образы, что тревожили на протяжении суток.

Только запах неуклонно манил. Запах Брины упорно напоминал. Вместе с тем как мощные токи, исходящие от желанного тела, щекотали рецепторы Ролана.

Где-то рядом,…должна быть рядом. Он маневрировал под ярким оком фонарей…

Она сидела: на цокольном выступе, водила взглядом по тихой улице – Ролан поймал ее кошачий профиль. Но в этот миг она поднялась – зеленый свитер, ноги в шортах – и начала неспешно отдаляться.

Глаза не отрывались от Брины: ее спины под водопадом нефти и стройных ног, когда-то обнимавших Ролана…

Реальность Ролана стала искажаться. В висках стучало, в ушах росло гудение, поскольку Ролан переходил черту. Черту-границу мира людского и обособленной реальности ferus: когда действительность теряет краски, когда зрачки наливаются красным, а скрытый глаз прозорливо и тихо продолжает следить за похотливой Бриной.

Которая шла. А он выжидал. Наблюдал потусторонним взглядом и желал подойти к своей цели ближе…

Они «зашли» в долгожданный закоулок: он затащил ее, прижал к стене и держал за внезапно напрягшиеся плечи.

– Как дела, Брина? Не заблудилась?

Зрачки напротив постепенно расширялись, в глубинах глаз разрастался страх, что только больше разъярило Ролана.

– Что ты здесь делаешь, Брина? Зачем пришла? Это он тебя подослал? Он?! Говори!

Она замотала головой как тряпичная кукла.

– Нет, Ролан, нет, он никогда меня подсылал. Он соврал, это все неправда. Пожалуйста, ты должен верить мне, я никогда тебе не лгала…

Ролан заскользил ладонью по нежной шее. Как понял позже – он глухо смеялся.

– Даже о том, где ты живешь?

Брина «споткнулась».

– Даже о том, с кем ты живешь?

– Это…это другое, Рол…

– Да прекрати же мне наконец-таки врать! – Озлобленный, он схватил ее за скулы. – Прекрати! Прекрати это делать! Изображать из себя ту, кем ты не являешься! Зачем ты пришла ко мне, Брина? Вся такая несчастная и комично-потерянная? Что тебя нужно? Еще не наигралась? Не насытилась вдоволь моим унижением? Мало тебе было? Скажи мне, мало?!

Она зарыдала.

– Нет, Ролан, нет…

– Ты хоть представляешь, что я могу с тобой здесь сделать? Представляешь, что я хочу с тобой сделать? И никто не узнает о твоей жалкой кончине, никто не отыщет твоих токсичных останков!

– Я не лгу тебе, Ролан, не лгу…

– Ты боялась меня, Брина? – Просунув ногу меж ее коленей, он заговорил ей прямо в губы. – Когда ноги передо мной раздвигала? Боялась, когда я входил в тебя? Глубоко сходил? А когда царапал тебя? Оставлял на тебе отметины?

– Ролан, пожалуйста…– всхлипывала Брина, продолжая давить на него слезами.

– Что ты испытывала при этом, Брина? Подо мною? Когда я брал тебя? Когда наполнял тебя горячей спермой? Своей грязной неблагородной спермой? Что ты чувствовала при этом?! Презрение, Брина? Отвращение? Что?!

– Прекрати, Ролан…не говори так со мной…

– Ты брезговала мною, Брина? Ну же, брезговала?! А от себя самой тебя не тошнило? Как ты с этим жила, Брина? Как живешь ты с этим теперь?! Как?! Скажи мне, умоляю тебя, как?!

Брина вскрикнула – кулак вонзился в стену, чуть в стороне от ее макушки.

Ролан отпрянул. Как можно дальше, поскольку происходящее было невыносимо. Она, с ним рядом, была невыносима.

– Под кого еще он заставлял тебя ложиться?! Отвечай! Отвечай мне, Брина, кого еще он заставлял ублажать?!

– Никого, Ролан, никого…я бы никогда, я только с тобой была… верь же мне, прошу тебя…

Брина подрагивала. Стояла, плача у стены и подрагивала. А он кричал – не мог смотреть на нее со спокойствием. И не смотреть не мог. И кричал.

Стрелой приблизившись, он снова навалился на Брину.

– Тебе верить? Тебе?! Потаскухе и бесстыжей обманщице? И почему, скажи на милость? Почему я должен верить догмарке?!