Запрет на любовь

— Бажов, что за хрень? — взревел тренер, потому что он распинался, втолковывая команде, что нужно сделать, чтобы изменить ход игры в нашу сторону, а я осмелился отвлечься на телефон.

— Сейчас, сек! — пальцем качнул и торопливо скрылся в душевой. — Где Алия? — отчеканил в мобильный.

— У нас, — голос незнакомый, но акцент… — на тот случай, если наши доводы сразу не показывались весомыми, — насмешливо угрожающе. — И да, — затянутая пауза человека, чувствующего себя на коне и смакующего это. — Ракету должен выбыть!

Я зло сопел:.

— Зачем? — не видел в этом смысла. — Если мы им должны проиграть…

— А это не твоё дело, — отрезал мужик.

Я сбросил звонок, а следом набрал Серёгу.

— Бажов! — рыкнул тренер, заглянув в душевную. — Ты ничего не попутал?

— Я сейчас! — опять заверил, уже слушая длинные гудки в мобильном. — Дело важное. Горит!

— Бл*, какое дело?! У нас игра!!! — выходил из себя Анатолий Романович.

Я в два шага до двери в уборную дошёл и за ней спрятался аккурат с:

— Да? — Серёга.

— Она у них! А ты обещал…

— Баж, тормози!!! — гневно рявкнул Серый. — Делай своё дело, а мы своё.

— Я катаюсь! А Алька почему-то у них! — повторил то, что мне нешуточно волновало!

— Су*и затихушничали, нам было их не найти. Пришлось…

— Вы что, Альку к ним нарочно отпустили? — у меня пропал дар речи.

— Не рычи! Нам было нужно как-то выманить Доровского…

— Я тебя закопаю, — от чистого сердца, уже проклиная глупую затею обратиться к старому приятелю.

— Баж! — прорвалось в поток тягучих мыслей. — Это сработало. Мы знаем, где они… Всё будет…

— А мне что делать??? Они требуют соперника сломать!

— Су*а, — в сердцах Серёга. — Сколько до конца…

— Ещё два…

— Тяни, создавай видимость…

— А что делать, когда гореть время будет? — он меня ничуть не успокоил.

— Будет! Мы уже на месте. Не дрефь!

— А как я узнаю, что можно больше не париться? — сердце в печёнке колотилось.

— Узнаешь! — и быстрые гудки.

Ясное дело меня швыряло эмоционально. Я ни о чём думать не мог, только об Алие, её брате и сестре…

Откатывал своё время на полном нервяке, и смены отсиживал точно на иголках, отсчитывая минуты и уже раздумывая, как выбивать Ракету. А Ракета — главный бомбардир противников.

Бл*, я не мог ломать другого. Одно дело — свою карьеру, но травмировать других…

Сидя на скамейке, при очередной смене, глазами следил за парнями на льду, когда меня по плечу сосед постучал:

— Бажов, это по твою душу? — и кивнул как-то неопределённо.

Я покосился, куда Степан указывал… на вип-ложе… и я взглядом пересёкся с… отцом?

Что он тут делал? Он никогда не приходил на мои матчи!

Отец подмигнул и, показав телефон, поднял большой палец вверх… Хер знает, что значило, но меня радостью непонятной шибануло. По венам огонь побежал. Я ещё смотрел на него… неверующе и в ожидании более внятных объяснений, и он ободряюще улыбнулся.

Как раз подоспел сигнал смены, я на лёд прыгнул через бортик…

Чёрт его знает, был это сигнал или нет, но катался на крыльях. Сравнял счёт, сделал две голевые, и уже в предвкушении сладкой победы, не смог уйти от защиты соперника…

Меня точно локомотивом размазало по бортику — адская боль прошила от ног до мозга костей, дыхание застряло в глотке, а в следующий миг меня накрыла темнота.

Очнулся уже на столе… перелом трёх рёбер и повторная травма колена.

Это не приговор, но реабилитация долгая…

В больнице возле моей койки то папа, то Алия дежурили.

— Ты не говорил, что у тебя отец… жив… — улучив минутку, когда мы остались наедине, шепнула Лия. — Я думала…

— Жив, но мы… не общались.

— Ты на него обижен? — на стуле возле меня сидела и ладошку мою в своих держала.

— Скорее он на меня.

— Не оправдал надежд? — мягко допытывалась Алия. — Я думала такой сын, продолжающий дело отца, для него гордость…

— Гордость, — с горечью и… я решил признаться в том мерзком и постыдном, что разрушало мои и без того натянутые отношения с отцом.

— Когда мать умерла, он меня принял. Я, правда, хотел, чтобы он гордился мной. Но батя вечно был занят… поездки, встречи, любовницы. От меня бабалом отмахивался. Я тогда нашёл Саныча. Я не говорил, кто я и он меня как сына принял. Я боялся, если признаюсь, кто мой батя, он перестанет ко мне относиться, как к простому парню с улицы… До последнего молчал, а когда отец отказался прийти на матч, обозвав мою команду дворовой гопотой, я разозлился. Между нами совсем тяжко стало, а потом батя домой девицу привёл. Молодая, красивая. Жениться собирался. Он вообще у меня тёлок кукольной внешности трахал. Ну мы с ним и поругались. Я решил доказать, что его невеста шлюха, которой нужно его бабло и имя и… трахнул её.

— Тим, — на выдохе ахнула Алия. Не то, чтобы осуждающе, скорее не ожидая от меня такой выходки. — Сколько тебе было?

— Почти семнадцать.

Алия недоумённо сморгнула и я нехотя продолжил:

— Я ему рассказал… Думал он её прогонит, я ведь прав оказался. Но батя меня выгнал. Я был слишком горд, чтобы просить прощения. Он самодостаточен, чтобы вернуть. Фамилия у меня от матери осталась, поэтому никто не в курсе был нашего родства, но Санычу я рассказал… Зря волновался. Он меня приютил, и так пошло поехало…