Запрет на любовь

Алька ещё что-то мычала спросонья, а я уже её к себе прижал. Пошарился руками, проверяя жар и влажность, — неизменную реакцию на мои вольности, — а когда со стоном прогнулась, задом по паху и хозяйству моему восставшему ёрзая, больше не медлил, вошёл, в который раз убеждаясь, что в ней мне в ней отчаянно хорошо. По-другому хорошо. Не так как с другими.

Странно это, но вот так!

Алька другая, и в ней мне лучше и взрывней.

Пробирало болезненней и голодней, пока до неё дорывался.

С больше силой пробирало, пока двигался.

Вспыхивало ярче… и выплёскивалось сладостней.

И стоны Альки слушать было охренно приятно. Нравилось до одури, вышибать из неё всхлипы, мольбы, вскрики, стоны.

Нравилось точки её эрогенные находить, а она чувственная оказалась и живая. Такая ладная, гибкая, жаркая и влажная… вся для меня.

И дико нравилось её исследовать вдоль и поперёк. Потому с особым упоением для себя отмечал, где ласкать, давить, гладить, целовать, чтобы она взлетала бурно и оргазмно… И желательно вместе со мной.

Только не всегда получалось растягивать удовольствия и игры. В том виной Алька. Была бы спокойней и не отвечала так требовательно и ярко, я бы, может, и раскошелился на продолжительную феерию. Но, бл*, меня капитально сносило самого. И пока не отпускало, не мог вразумительно ни думать, ни дышать.

— Ты неугомонный, — подо мной глухо посмеялась Алька, уткнувшись лицом в подушку.

Меня в этот раз расплющило сказочно и захотелось стервозу под себя замять. Зад её круглый ладонями чувствовать, и впитывать каждый звук, каждый толчок, любуясь красными отметинами на ягодицах, тонкой талии, линии позвоночника.

И волосы тёмные с таким же наслаждением в кулаке сжимал, прогибая Алю к себе. Жадно следил за полными губами: как их закусывала, как приоткрывала для стона, как облизывала.

Меня реально на ней коротило — потому целовал жадно, как никого. Мне до сумасшествия хотелось её чувствовать по всякому. Везде и сразу всем… До последнего терпел, любуясь её страстью. Не позволял срываться на банальный трах, но когда особо горело — воровал её дыхание, стоны заглушал губами и вколачивался глубже.

Нехотя скатился с Альки, приятное опустошение в теле ощущая. Соседка перевернулась неспешно, потянулась сытой кошкой, вызывающе сосками мой взгляд приковывая, и я ущипнул:

— Хватит, — простонала Алька, уворачиваясь от моей озабоченности.

А вот это зря! Мне нельзя такого говорить! С рыком к себе её вернул. Руку, ногу закинул на худенькое тело соседки, под собой хороня, да носом утыкаясь в висок:

— Не пытайся сбежать! — хрипло шикнул. — Я ещё тот хищник. Заловлю, если приспичит. Трахну, если пригорит! — По ягодице хлопнул, с блаженством чувствуя себя счастливцем, и позволил нам ещё немного понежиться в постели.

План на день раскидывали быстро — за завтраком, отталкиваясь от моих тренировок и занятости Альки в студии.

Я вместо физзарядки растаскал скромное убранство комнаты Али по имеющейся площади, чтобы полы освободить. И пока ездил по делам, Алия даже стены умудрилась к поклейке приготовить.

Клеили быстро, благо ровно было и лишних вырезов не пришлось делать, обоев было в достатке.

Без драк и скандалов облепили всю квартиру, а вот с полами повозился. А после вечерней тренировки, будучи один в квартире, довершал работу с плинтусами, и бордюрами, обдумывая новость, которую услышал от Саныча — нас ожидала поездка в Москву, где намечалась серия встреч.

Это был мой шанс. От того, как себя покажу, зависела моя дальнейшая карьера. Так я сам видел картинку, так мне и Саныч сказал, когда я уже спешил прочь из ледового дворца.

Тренер напомнил, что у меня должно быть на первом месте, надавил на совесть и воззвал к разуму.

Прав он был, так ведь я не собирался карьеру губить. Она на первом месте, а Алька… приятное приложение. Разве нельзя приятное с полезным совмещать?

И уже возясь в квартире Алии, стругая углы для плинтусов, глупыми мыслями грезил, как из наших квартир можно сделать двухуровневую!

Бомба! Шик…

А потом запнулся, с чего вдруг я о таком думал?

Я ни с кем не собирался съезжаться. Не готов я к этому… Или готов?

Алия чётко сказала, что нас нет, так какого хера я в мечтах нас уже поженил? Я хочу быть с ней, как бы она не упиралась, но жениться…

В это раздрае чувств заработался. Закончил далеко за полночь. Аля приходила пару раз. Просила закругляться, подрываясь помочь, но я её отправил спать.

В свою квартиру вернулся, едва ноги влача. Хватило сил на скорый душ, и упасть рядом с Алькой на постель… Вкусно соседка пахла, да и вообще, она за пару дней мою комнату собой отравила настолько, что теперь вряд ли поможет проветривание и даже ремонт…

Алька в каждую частичку моего жилища проникла. И мне… И мне это нравилось. Тк нравилось, что улыбнулся и прижался к соседке, наслаждаясь нашей близостью и подосадовав, что на трахаться меня уже не хватает.

Эх, лажанулся с переработкой. Но прежде чем тупо уснуть под бочком стервы, услышал:

— Если не вырубишься, я тебя грохну, клянусь! — очень внушительно и доходчиво. Даже улыбку вызвало.