Запрет на любовь

Я не тупой и не упрямый — молча, так молча… Только устроил ей пытку оргазмом. Пока она отвечала любовнику, шарился по ней руками и губами. А когда начала пинаться, крутанул к себе спиной, прогнул на кухонный столик, за которым нас застал звонок и, утверждая свою власть над этой женщиной, да и просто доказывая себе, что она моя, оттрахал. Это было круто… подбираться к пику удовольствия и наслаждаться не только актом, но заминками /всхлипами Алии, помогая отвечать, вернее, толчками вышибать из неё ответы. Жаль, меня надолго не хватило — как часто бывало, я терял контроль от близости с ней, и уже вскоре яростными движениями, торопился выплюнуть накатившую от ревности страсть. Как итог — грубо выколачивал из неё стоны… Правда, уже тогда мобильный на полу валялся.

— И?.. — жарко дышал в её затылок, после того, как кончил, обильно орошив спермой красивую задницу. Уйти в ванную не позволял — собой вжимал в стол. Хотя на деле ноги не держали, вот и обтирался об Альку, да время тянул.

— Что «и?», — тихо прошуршала она, через плечо покосившись.

— Когда ты его бросишь?

Пауза мне не понравилась. Неприятно резанула по самолюбию.

— Только не говори, что… — я зло отстранился, ещё и по заду сильно ударив, потому хотел ей сделать больно, потому что горело… и МНЕ БЫЛО БОЛЬНО… душевно!

— Тим, я говорила, что это невозможно, — боднула ягодицами Алия и крутанулась ко мне лицом.

— Ты и о нас это говорила. И вот, — развёл руками. — Мы есть. И мы… можем быть.

— Я… — в глазах Альки растерянность и смятение застыли. Она их торопливо опустила: — Мне… время нужно…

— Звучит: «Нереально, скорее я тебя опять брошу!» — переиначил я, и моя реплика желчью сильно отдавала.

Мне плохо стало, да и не умел я подобные чувства скрывать. Тем паче с этой стервой, которая всю мою душу своими закидонами и тараканами изгадила.

— Тим, не будь капризным ребёнком! Дело серьёзней, чем просто бросить любовника…

— Не вижу сложности, — я терял терпение. — Есть отношения — нет отношений. Были чувства — прошли… — не ёрничал, реально на вещи так смотрел и не пытался усложнять, да накручивать. — Тебе, кстати, как с ним? После меня нормально трахается? Не подташнивает, — в карие глаза зло смотрел.

— Прекрати, — Алька совсем жалкой стала. Губу закусила, взгляд отвела.

Твою мать!

Это был приговор.

И отнюдь не её отношениям с Доровским.

— Да сколько можно?! — Я чертыхнулся и ушёл в душ. Где и продолжал мысленно крыть, на чём свет стоит свою слабость перед этой ледяной сук*й, но когда шторка двинулась и уже голая Алька, глядя на меня, ступила в ванную, я раскис…

Знала, стерва, что не оттолкну. Знала, что не смогу с ней воевать и рычать на неё долго. Нет, могу, но она умела вить из меня, что ей хотелось, вот и делала, что желала, как бы я из себя супер мачо не строил.

Умная, коварная, сексуальная суч*а. И я свернут на ней.

Погряз…

А потом с той же непосредственностью меня послала:

— Мне по делам нужно. И Тим, — на пороге моей квартиры, но так, словно я провинившийся мальчик, застрявший в её жилище, и она собирается мне объявить о том, что я здесь нежеланный гость: — Правила не нарушать. Только я назначаю время. Я прихожу! И я позволяю! Никаких импровизаций… лапаний и преследований.

— Шутка?

— Это условие. И я очень серьёзна, — Алия перевела дух. — Ты правда не представляешь, во что вляпался. Даже я не до конца осознаю, что допустила…

— Ли, заканчивай херню говорить, — я был на грани заорать. — Лучше доверяла бы больше и я…

— И эта главная сложность, — припечатала строго. — Моё молчание, Тим! Я поэтому ещё жива. У меня нет права говорить!

— Много секретов? — немного помедлил.

— И все пересекаются с моими, — кивнула Алия. — Поэтому просто запомни: я принадлежу другому. Моя жизнь принадлежит другому. Я загадочная идиотка, рискнувшая всем в угоду нашей с тобой похоти. И не смей меня упрекать в холодности. Я сделала свой отчаянный шаг к тебе. Если ты ещё желаешь меня, готов на опасную игру, где ставка — наша жизнь, прими моё молчание и правило «Только я решаю, где, когда и сколько»…

Я всего секунду думал:

— А мне как пёсику сидеть и жать команды? — это почти убивало. Я непокладистый мальчик на побегушках.

— Выходит, что так, — убито пробормотала Алька, но не выглядела сильной мира сего, скорее соглашалась с горькой правды, которая и её не устраивала. — Никаких звонков и панибратства. Для всех НАС НЕТ. Я лучше знаю, что и когда можно. Но обещаю, что всячески буду тебя оберегать. Что пойду на что угодно, лишь бы ты не пострадал…

— Ты реально мне мамку напоминаешь. И это напрягает. Слышала когда-нибудь, что мужчина в семье должен решать глобальные вещи?

— Так и ищи ту… свою женщину, с которой это пройдёт. Со мной, пока я не свободна — НЕТ!

— А если я его убью?

Алия аж взбледнула: