Запрет на любовь

— Тим, ты почему такой злой? — полуголая знакомая шастала по квартире. Раздражала своей навязчивостью и обнажёнкой. Я вроде пытался быть хорошим парнем, а она… не слышала, не понимала, ну и как с ней говорить?

— Свет, не беси. Я же сказал, на выход. Значит на выход. Я давал время найти жильё.

Знакомая стопорнула в дверном проёме, подперев косяк плечом и бедром:

— Из-за неё?

Я несколько секунд зависал в мыслях:

— Из-за тебя. Из-за меня. Из-за свободы и желания быть иногда одиноким, иногда с другой.

— И я тебе в этом мешаю? Я могу быть как мышка…

— Если бы я хотел разделить свою жизнь с тобой, я бы тебе об этом сказал, а теперь не нервируй, дай побыть одному.

Я устал и это не пустые слова. Уж лучше отпахать несколько тренировок подряд, чем отстоять фотосессию. Не завидую моделям. Этим нужно жить, чтобы подобное любить.

Вечером Саныч позвонил. Ворчал, бурчал, корил, но… простил…

А я, как верный пёс ждал… Алию.

Сначала в прихожей ключи на тумбочке оставил, потом в руках крутил, но когда они стали жечь сильно, опять бросил на тумбочку. Лучше себя не дразнить.

Но Лия за ключами так и не пришла…

Я почти до ночи промучился, а потом плюнул и к ней поднялся. У двери топтался, кляня себя на чём свет стоит. Лбом в дверь упёрся, ощущая каждой частичкой кожи, что холодом от квартиры веяло: знал, подкоркой сознания, что её нет, но позвонил. Раз, два, три…

Никого, и я ушел.

Спал плохо — и всё дело в ревности гнилой, душила она меня жутко.

В этот раз не проспал. Бодро умылся, к соседке сбегал, убедиться, что её по-прежнему нет, ключ в карман и бегом на улицу.

Моя машина так и не завелась. Секунду подумал, глядя на красного наглого Жука, да и пиликнул сигналкой.

— Привет всем, — сухой фразой обозначил приход. Народ уже гудел, как улей пчёл. Несколько человек у световой доски, где кучка фоток висела. Другие толпились у стола с макбуком и проектором.

Они что-то бурно обсуждали, ещё когда я только вошёл. Фотограф, Дмитрий Анатольевич, Геннадий Петрович — представитель моего клуба и ещё пару человек из рекламного отдела и полиграфии.

— Это всё не годится! — отрезал никто иной, как Анри. — Нет композиции! Органики! Чувств. Это уныло, — он точно был гей. Руку на отсечение. Вроде не жеманничал, но некоторые его жесты, фразы просто толкали на эту мысль. — Где Тим в гуще девчонок, — продолжал свою мысль фотограф, — смотрится нелепо, словно реклама дешёвого стриптиз-клуба. Когда он один, — скривил лицо и качнул головой, — холодно. Так холодно, что нет желания смотреть дальше. Он не вызывает желания встать на коньки или просто поболеть за команду. А когда он с девушкой, — опять замялся, и на его лице отразилась кислая гамма чувств, — не хватает страсти.

— Ну, так пусть поддаст жару. Покажет страсть, — буркнул Дмитрий Анатольевич.

— А причём тут страсть? — вклинился в их разговор, недопоняв прикола. — Плакат на тему? Спорт! Хоккей, клуб… А не интим услуги. Разве нет? — с недоумением искал ответа на лицах всех «шишек». Они почему-то все задумчивые были и это напрягло. — Или мы резинки рекламим? Виагру?

— Тимур, — сочувствующе протянул Анри, глядя на меня, как на болезненного. — Ты что-то в рекламе и фотографиях понимаешь? — короткая пауза. — В маркетинге?

— Нет, — мрачно признался я.

— Так вот, — терпеливо, как милому, но глупому мальчику, — товар представляешь ты и твоя партнёрша. И если ты труп, она труп, — махнул неопределённо на световой стенд, явно намекая на Алёнку, которая к слову, из себя секс аж выпихивала во время фотосессии. — Толпа не захочет купить ваш продукт, даже если вы рекламите похоронное агентство. Увы, народ живой покупает и глазами смотрит. Им страсть, жар, провокацию подавай.

— Провокацию, — глухо вторил я.

— Ред Хот Чили Пеперс, знаешь группу?

— Смутно, но название слышал, — пробормотал, уже совершенно не понимая, что от меня хотят.

— Так вот, они себя продали с огоньком. Потому и название у них — огонь!

— И как? — не то чтобы заинтересовало…

— Группа была одной из сотен неизвестных, участвующих в ежегодном концерте таких же как они. Рок концерт, где каждому давали шанс. Пеперс были чуть ли не последними. Многочасовой концерт! Хоть и халявный концерт, но народ устал, был пьян, зол, а контингент у них сложный и агрессивный. Так вот предвкушая очередное освистывание, а зрители не скупились на «похвалу» и даже закидать могли мусором, солист группы, скинул с себя шмотки. Натянул на член грязный, потный носок, чтобы хоть как-то его прикрыть…

История вызывала искренне недоумение, но я молча ждал итога.

— Группа поддержала, потому что это был единственный шанс как-то привлечь внимание и выделиться из массы групп. Крохотный шанс! Единственный! Чуть ли не последний… Терять нечего! И они в таком виде раскачали толпу. Это был глоток воздуха в ту жаркую, пьяную ночку. Их захотели. Их подбадривали. Они добились успеха.

Я сморгнул.

— Вы это всё сейчас к чему? — почесал затылок. — Мне оголиться и вместо клюшки членом шайбу погонять? Или им в лёд упереться, чтобы все прифигели, как он горяч?