Запрет на любовь

Она мне писала. Непрочитанными висят верхние десять сообщений.

Поля Филатова: «Как ты себя чувствуешь?»

Печатаю ответ.

«Привет, нормально»

Поля Филатова: «Ты всё ещё в больнице?»

«Пока да»

Поля Филатова: «:(»

«Надоело тут находиться жуть!»

Поля Филатова: «Ты там надолго?»

«В пятницу выписывают»

Поля Филатова: «Ура!:)»

«Что там в школе?»

Поля Филатова: «Все обсуждают случившееся. Слухи распространяются быстро, сама понимаешь…»

Это она про что? Про мой приступ?

«Что конкретно обсуждают?»

Поля Филатова: «То, что тебя толкнула со скалы Ковалёва»

Выдыхаю.

Поля Филатова: «Её, кстати, тоже в школе нет. Сидит дома по заявлению родителей. И кто из нас мышь))?»

Хмыкаю.

Поля Филатова: «Весь класс опрашивали во вторник. Я рассказала всё как есть. Вот она теперь и трясётся за свою ж»

Тирлям.

Входящее от Mаrsеl Abrаmоv. К трём непрочитанным добавляется ещё два.

Чуть не выронив телефон, быстро выхожу из сети.

Дрожащими пальцами ставлю авиарежим.

Понимаю, что это как-то по детски глупо, но ничего не могу с собой поделать.

Повернувшись на бок, подкладываю под щёку ладонь и таращусь в окно, пытаясь восстановить отчего-то сбившееся дыхание.

Все эти дни я постоянно думала о кучерявом хулигане. Размышляла о его безбашенном поступке. Вспоминала, как он звал меня.

Как решительно и отчаянно боролся с течением.

Как смотрел и держал мою ладонь в своей уже на берегу, когда я очнулась после приступа.

Как нёс на руках в лагерь и до скорой.

Мне бы в тот момент стоило возмутиться, воспротивиться, но я чувствовала себя такой слабой и потерянной, что не могла вымолвить ни слова.

То и дело проваливалась в беспокойный сон, однако всякий раз, возвращаясь к смутной реальности, ловила странное спокойствие, всё ещё ощущая под собой твёрдое, напряжённое тело: широкую грудь, плечи и сильные руки.

У Абрамова очень горячая кожа.

Это чувствовалось даже через влажную футболку, но когда я случайно коснулась носом его шеи, и вовсе показалось, что парень прямо-таки пылает.

А ещё…

Он как-то по-особенному пахнет. Очень волнующе и приятно.

Господи, о чём я вообще думаю? Видно, нормально головой о камень приложилась!

Переворачиваюсь на спину и раздражённо выдыхаю, уставившись в потолок.

Стыдно признаться, но там, в машине скорой, мне не хотелось разрывать физический контакт и терять то ощущение безопасной зоны, которое я почему-то испытывала рядом с ним.

Снова на бок переворачиваюсь.

Собственные реакции на этого парня очень пугают. И да… Сейчас я абсолютно не понимаю, как мне с ним выстраивать общение. Совершенно точно, я не имею права на то, чтобы игнорировать его как раньше. Да и противостояние… Разве оно теперь возможно? Марсель, рискуя собой, спас мне жизнь. Это ведь автоматически стирает всё, что было до. Обнуляет.

Относиться к этому парню как прежде, в силу обстоятельств, уже не получится. Понимаю, что обязательно должна поблагодарить его, ведь с того дня прошло уже много времени, но…

Телефон останется выключенным до самой пятницы. Потому что мне однозначно нужно собраться с мыслями.

*********

Не думала, что буду так радоваться, когда снова окажусь в доме деда…

Даже ненавистная комната матери не вызывает отторжения.

Ну правда. Уж лучше находиться здесь, чем в стенах городской больницы.

Дед уезжает в Сочи подписывать очередной договор о строительстве нового ЖК, а бабушка, к счастью, сильно меня не тревожит. Нет-нет, да зайдёт проведать и спросить о самочувствии, но в целом, могу сказать, что ведёт она себя осторожно-ненавязчиво. И, знаете, я очень ценю это её стремление уважать моё личное пространство.

— Спасибо за ужин, — благодарю, потянувшись за салфеткой.

— На здоровье. Не забудешь выпить таблетки?

— Не забуду, — поднимаюсь из-за стола.

— Уже уходишь к себе? — спрашивает бабушка Алиса, заметно сникнув.

— Да. Собираюсь позаниматься. Много пропустила. Не хотелось бы в понедельник выглядеть на уроках глупо.

Она кивает.

— Можешь дать мне тот большой фотоальбом? И свадебный, если есть, — прошу, задвигая стул.

— Конечно, — оживляется, удивившись.

Сама не знаю, чем продиктовано моё внезапное желание посмотреть снимки, но пару часов спустя я сижу в своей комнате на кровати, одетая в шёлковую пижаму, и медленно листаю вышеупомянутый фотоальбом, на страницах которого отражены детство и юность моей матери, Анастасии Зарецкой.