Запрет на любовь

— Там дело не только в этом, — Абрамов откидывает голову на спинку сиденья, и его кудри касаются моих голых коленок.

— А в чём ещё?

— Они слишком разные. Савченко — простой работяга, не разбирающийся в высоком: искусстве, литературе, академической музыке. Татьяна — интеллигентная девушка, далёкая от тех реалий, в которых существует герой картины.

— И чё, и чё? Она бортует его, а он?

Похоже, этот киношедевр всерьёз заинтриговал ребят. Да и меня, признаться, тоже. Вижу этот фильм впервые.

— Решает потрепать ей нервы. Дебоширит. Срывает уроки. При всём классе неподобающе шутит.

— А Татьяна Сергеевна?

— Возмущена. Отчитывает его как малого.

— Вы вообще, что ль, не смотрите? — недовольно хмурится Полина. — Уже ведь конец почти.

— Что было дальше?

— Саша случайно видит объект своего обожания рядом с Николаем, тем самым, что помог ей по-началу обустроиться в посёлке.

— У-у-у-у…

— Ему кажется, что Татьяна влюблена в образованного и подходящего ей Колю, поэтому он решает бросить школу и её уроки.

— Одобряю. На фиг она сдалась, — кивает Ромасенко.

— Кто? Школа или училка?

— Да обе.

— Эй! На самом деле, Тане Саша тоже нравится, — вмешивается Вепренцева.

— Тихо, заткнитесь. Давайте досмотрим.

В зале становится непривычно тихо.

На большом экране происходит следующее: Савченко видит Татьяну через стекло. Учительница пишет билеты к предстоящему экзамену.

Саша открывает окно. И вот он уже в кабинете.

Ворвавшийся в помещение ветер разбрасывает по классу билеты.

Парень поднимает один из них, и ему попадается вопрос про многоточие. Он отвечает и уходит, оставляя Татьяну наедине с её мыслями.

— И как понимать слитую концовку? Марсель? — озадаченно хмурится на титрах Рыжая. — Она с ним в итоге или нет?

— А ты как думаешь?

— Не знаю.

— Мне кажется, режиссёр вот этой фишкой про многоточие намекает на то, что их история не окончена.

— Есть вторая часть? Её щас покажут?

— Нет.

— Отстой. И кто так делает вообще? — возмущается она, касаясь губами трубочки от сока.

— Интрига.

— Идиотизм.

— А, по-моему, отличное кино, — высказываю я своё мнение.

— Слышьте, народ, подъём. Погнали уже на улицу. Кости затекли сидеть.

— Куда двинем?

— Пошли в парк, покатаемся на аттракционах. Там новую ладью установили.

— О-о-о…

— Ништяк.

— Я домой уже, наверное. Время видели? Уроки давно закончились.

— Мне на треню пора.

— У меня репетитор.

— Да вы серьёзно?

— Короче, на выход, ребят. Там на воздухе разберёмся, кто куда.

— Стоп-стоп! Ну-ка мусор за собой уберите, — командует Филатова.

— Староста — душнила.

— Давай-давай, Петросян, это твоё ведро от поп-корна. Не надо отодвигать его ногой под сиденье!

Глава 31

Домой я не хочу, учитывая тот факт, что там меня ждёт мать. Поэтому остаюсь с теми, кто тоже туда по каким-то причинам не спешит.

Нас одиннадцать.

Гуляя по набережной, добираемся до парка аттракционов уже тогда, когда в небе разливается красный закат.

— Куда пойдём?

— Колесо?

— Ну на фиг, дорого и были там сто раз.

— Ладья, само собой.

— Автодром.

— Башня и цепи «Седьмое небо», по-любому.

Встаём в очередь-змейку. Желающих повеселиться сегодня много.

— Это вообще безопасно? — испуганно спрашивает Филатова, морщась от дикого визга, доносящегося со стороны аттракциона «Башня».

Да-да, Полина, в отличие от Илоны, тоже осталась. Подозреваю, просто боится показываться на глаза своей строгой Ба.

— Вроде инцидентов никаких тут не было, — пожимает плечом Денис.

— Так. Скидываемся, ребят. Под расчёт желательно, без сдачи.

— Максу передай.

— Вы б не доверяли бабло Ромасенко. Щас как свинтит с ним куда-нибудь в игровуху.

— Жиза!

— Помните, как на физре в шестом классе телефоны все ему сдали, как дежурному?

— Ага, да-да! Он их спрятал, заявив, что метнулся на вокзал и продал.

Смеются.

— На.

— Пусть девчонки собирают. Я все аттракционы не перечислю.

— Бож, их всего четыре. Чё у тебя с памятью?

— Как у рыбки.

— Молодые люди, давайте побыстрее, вас все ждут, — нетерпеливо подгоняет строгая тётка в очках, сидящая в будке, именуемой кассой.

— Ну ничё, мы ждали и они подождут, — Зайцева собирает деньги, пересчитывает и отдаёт ей. — Нам одиннадцать карточек. На каждую: Ладья, «Башня», «Автодром» и «Седьмое небо».

Отходим к скамейке, пока Женя разбирается с билетами.

— Джугели, ты нормально себя чувствуешь?

Поворачиваю голову.

Абрамов снова соизволил заговорить со мной. Ну надо же! В кинотеатре игнорил.

— В каком смысле? — отвечаю я хмуро.

— Ты раньше такие места посещала? — переводит Горький.

— Да.

— То есть не боишься всей этой чухни?

А, ну теперь ясно, почему спрашивают. Думают, что карусели спровоцируют новый приступ.

— Не боюсь.

— Ты и про мотоцикл также говорила, — прилетает колкое Марсель.

— Я уже всё объяснила тебе, — цокаю языком. — И, как видишь, обошлось без припадка.

Злюсь.

Знаю, необоснованно, но…

— Не обижайся, Тата. Мы так, просто уточняем для справки, — подмигивает мне Паша.

— Это всегда на фоне какого-то стресса происходит? — спрашивает у него Кучерявый.