Запрет на любовь

— Пять месяцев.

— Там пацан, — вклинивается в разговор мой крёстный, дядя Беркут. — Два на два теперь.

— Офигеть!

— Вот это я понимаю, Ян Игоревич, ювелирная работа, — дядя Илья хлопает батю по плечу и тот самодовольно хмыкает.

— Всё-то он успевает, — прищуривается тётя Саша. — И детей делать и дворцы арабским шейхам проектировать.

Мама смеётся.

— Расскажи нам про Эмираты. Младший Кучерявый выложил кучу фоток из поездки. Как впечатления от ОАЭ?

— Да как… Песок. Аравийское море. Отсутствие зелени. Небоскрёбы. Чёртова жара, — даёт краткую характеристику батя.

— Не зашло тебе?

— Нет.

— А сына чё скажет?

— Дорого-богато, но меня Дубай тоже не покорил, — соглашаюсь с отцом.

— Хрена се, какие привередливые!

— У вас в Нью-Йорке как-то поприкольнее. Мне там, если честно, гораздо больше понравилось.

— Не знаю… Сколько лет живём в другой стране, а всё равно домой, в Россию, тянет, — с грустью в голосе произносит тётя Саша. — Для него, — кивает на мужа, — это вообще больная тема.

— Помню, как Илюха звонил оттуда и весь первый год только жаловался. Всё ему было не то и не так.

— Трудностей было много. С бизнесом у него пошло не сразу, да и привыкали мы к новому месту долго…

— И не сказать, что прям привыкли, — подытоживает он.

— Ну а ваще ведь круто, Илюх. Простой парень-гопник из Бобрино и Статуя Свободы. Это ж нонсенс.

Хохочущий дядя Рома, который Беркут, уворачивается от оплеухи.

— Если задуматься, то да, интересная у него история жизни, — поддерживает друга отец.

— Напиши про вас книжку, Сань. Это будет топчик. Бестселлер!

— Скажешь тоже, Ром. Хотя… — она чешет нос и призадумывается.

— А начать ей повествование с какого момента, Беркут? С того самого, где ты у меня невесту отбил? М?

Отрываю взгляд от фотки Джугели, сидящей у пафосной ёлки, стоящей в доме Зарецких.

Чё?

— В каком смысле?

— Вот на фига вы ворошите прошлое? Забыли, что тут ребёнок?

— Да какой ребёнок, Саш. Ты посмотри на него. Он уже давно взрослый пацан.

— Так кто кого отбил? — возвращаю их к сути.

— Я. Алёнку, — выпятив грудь, горделиво произносит дядя Рома.

— Тётя Алёна была раньше твоей невестой? — озадачившись, уточняю у Паровоза.

— Он так считал, — поясняет дядя Беркут.

— Так было и так считали все, — злится дядя Илья.

— Ну не скажи.

— Беркутов…

— Давайте ещё подеритесь, как тогда, — фыркает тётя Саша.

Секунда. Две. Три.

Атмосфера накаляется.

— Даст кто-нить пояснительную или нет? — моргаю растерянно.

— Тётя Алёна и дядя Илья из одной деревни, зай, — отвечает мама.

— Даш.

Опять этот батин взгляд.

Заколебали, сплошные секреты!

— Алёнка училась в Москве, — подключается тётя Саша. — Воевала с Ромкой, а потом, как бывает, накрыло их любовью любовной.

— Ни с того, ни с сего накрыло?

— Ну… Они изначально неровно дышали к друг другу, но после одной ситуации…

Под прицелом пристального взора моего отца на этом месте спотыкается.

— В общем, повёз Рома Алёнку в первых числах января домой, к бабушке. И меня с собой прихватили за компанию. Приезжаем, а вместо бабушки встречает нас вот он, — кивает на мужа. — Естественно, слово за слово — и началась драка. Господи, как распетушились! Шкафы посносили, посуду побили. По полу катались. Жуть!

— Если бы не пистолет, я бы ему навалял жёстко, — перебивает её дядя Рома.

— Если бы не моё раненное плечо, тебе бы кранты были, Беркут!

— Пистолет? Раненное плечо?

Тихо охреневаю.

— Вы… — отец недовольно смотрит на друзей. — Слушай, Малой, иди на улицу к остальным, на снег посмотри, — решает выпроводить меня из дома.

— Чё я снега не видел?

— Столько не было давно.

— Спасибо, лучше посижу с вами, — отказываюсь.

— Иди развейся, хватит дома торчать. Слышишь, как орут? Там весело.

— Да не хочу я! — упираюсь рогом, глядя ему в глаза. — Могу к себе в подвал уйти, если мешаю.

— Ты вовсе не мешаешь, зай, — мягко вмешивается мама.

— Пусть идёт, песни пишет, — командует отец.

Не пишется, но нет запала дальше спорить. Встаю и молча направляюсь в сторону холла.

— А чё наш Кучерявый такой кислый в этом году? — слышу за спиной голос дяди Ильи. — В грузах каких-то постоянно.

— Я тоже заметила, что наш красавчик всё время без настроения. Не улыбается совсем. Глаза грустные.

— Узнаю это состояние. Влюбился пацан, стопудово, — со знанием дела припечатывает дядя Беркут.

— Да ладно?

— У-у-у… И кому так повезло?

— Вы сейчас очень удивитесь, Саш.

Ваще я никогда не подслушиваю чужие разговоры, но… Интонация матери прямо-таки вынуждает тормознуть и подзадержаться за углом.

— У Марселя в классе новая девочка. Помнишь, я говорила?

— Это которая в полицию позвонила из-за избиения того парня?

— Да.

— Ну-ну и что?

— Её зовут Тата. Это, внимание, — делает паузу, — дочь Амирана Джугели.

— Которая Настина?

— Которая Настина.

— Обалдеть! Как она оказалась в Красоморске?

Судя по реакции присутствующих, они явно в шоке.

— Амиран в СИЗО, идёт следствие. Девочку временно забрали к себе Зарецкие.

— Странно, что он им это позволил.

— А видимо, других вариантов не было.

— И чего? Получается, теперь она живёт здесь?