Запрет на тебя

– Твою мать, Марин… Пизда… Какая ты мокрая, блядь… Блядь… Маринка-а-а… – комментирует хриплым голосом, то и дело срываясь на частые вдохи и выдохи. – С тебя течет, кисунь…

Он еще удивляется?

И совсем-совсем не помогает мне. Лишь жестко затискивает пальцами мои половые губы, и на этом все. Когда же я толкаю бедра вперед, чтобы самой стимулировать нужные точки, и вовсе убирает руку.

– Да блин! – рычу я почти разъяренно.

Даня сипло смеется и грубо шлепает меня по киске, заставляя разорвать звонким визгом пространство.

– Говори, что ты хочешь, Динь-Динь… М? Хочешь, чтобы я тебя выебал?

– Да!

В ответ на это признание получаю очередную порцию довольного смеха и едва-едва ощутимое касание пальцами.

– Куда именно тебя выебать? – впрочем, в этом вопросе, заданном глухим отрывистым тоном, и тени веселья нет.

– Куда угодно… – бомблю я со всхлипами.

– Рот? Попку? – дробит Даня в ответ. – Что дашь?

– Все…

– Проси, – требуя это, вновь шлепает меня по киске.

В воздух поднимаются пошлые чвакающие звуки, мой высокий вскрик и пряный запах страсти. Это не унижает, не смущает, не обижает. Лишь сильнее распаляет.

– Да-а-ань…

– Просто попроси, чтобы я тебя трахнул, Марин… Просишь, м?.. Ф-у-у-х… Маринка моя…

– Боже, Даня… – рычу растерзанно. И тут же сдаюсь: – Трахни меня… Трахни меня, Дань!

Я не знаю, как он умудряется управлять этой металлической конструкцией, но сразу после моего выкрика она приходит в движение. Снова я замираю вверх ногами под потолком, а Шатохин соскакивает на пол. Благо, оказавшись внизу, он сразу же опускает и разворачивает мой круг. А потом и вовсе, к моему изумлению, отстегивает крепления. С бурным выдохом валюсь ему в руки. Онемевшие ноги не держат. Да и дрожу буквально всем телом.

Еще и эта чертова пробка… Ни на миг ведь не затихает. А киска сама по себе непрестанно пульсирует и горит огнем.

– Боже… Боже, Дань… Данечка…

Он без слов подхватывает под ягодицы. Я обвиваю его бедра ногами.

Едва чувствую у киски член, меня пробивает сильнейшая дрожь наслаждения, которую я первоначально даже принимаю за полноценную разрядку. Со стонами начинаю об него тереться.

– Замри, иначе упадем.

Только когда Даня это говорит, понимаю, что вновь прижал к проклятому кругу. И тот… Тот, черт побери, поднимается вверх. А я… Ни он, ни я в этот момент не пристегнуты.

– Блядь… – выходит из меня то ли вопль, то ли все же трескучий вздох. Потому что полноценно кричать я не решаюсь. Я боюсь даже дышать. – Как мы держимся? Как мы держимся? – тарабаню перепуганным шепотом, когда конструкция останавливается.

Высоко над полом. Под самым потолком, вашу мать!

– Боже, Даня… Как мы держимся?

– Я держу.

– Блядь…

– Просто не дергайся, Динь-Динь, – смеется Шатохин. Проявляя запоздалую наблюдательность, осознаю, что он стоит ступнями на основании круга и сжимает ладонями тонкие прутья в районе моих плеч. – Ты же хотела этот ебаный экстрим… А я хочу тебя… Пиздец, как хочу… Пиздец, Маринка… Обними меня и замри.

«Обними меня и замри…», – почему-то именно эта просьба просачивается глубоко в душу.

Заставляет максимально раскрыться, обвить любимого мужчину руками, крепче сжать ногами и застыть.

– Страшно? – выдыхает практически мне в губы.

– Очень… – пищу я и всхлипываю.

– Хочешь, я покажу тебе, где прячется твоя кобра?

– Смеешься, что ли? Вовсе не этого я хочу… – голос резко глохнет, когда замечаю, как одна из его рук отцепляется от прутьев и скользит мне за спину. – Черт… Черт…

Прикрывая веки, стараюсь забыть о том, на какой высоте мы находимся.

– Вот здесь она сворачивается, – жмет Даня пальцами чуть выше копчика. Я судорожно вздыхаю и впитываю эти горячие прикосновения. – Пока я не делаю вот так… – вынуждая закричать, толчками вдавливает в меня пробку. Раз, второй, третий – я трясусь и стону, забывая о том, что мы можем упасть. – И так, кисунь… – пробираясь ниже, двумя пальцами в мое разгоряченное влагалище проскальзывает. С приглушенным стоном выбивает хлюпающие звуки похоти. – А потом… Так, Маринка… – крайне ласково направляет ладонь вверх. На спине совсем замедляется. – Вот так, Маринка… Я вытягиваю твою кобру сюда, – перебирает кончиками пальцем позвоночник – от поясницы до шеи. – Это твоя энергия, Марина. Твоя шакти[8]. Чувствуешь, как она горит, когда я тебя возбуждаю? Чувствуешь, маленькая… – выдыхая это, на миг прижимается губами к моим губам. А потом вновь восстанавливает зрительный контакт. Продолжая давить мне на позвоночник, добивает: – Именно так я управляю твоей коброй. Сейчас она ручная, Марин. Ты жаждешь взорваться в моих руках. И ты готова на все, чтобы этот взрыв произошел. Правда, кисунь?

– Правда…

– Тогда держись.

Я цепенею. Он накрывает мой рот своим и, качая бедрами, скользит по моей киске членом. Мне много не надо. Я ведь и без того уже долгие минуты пульсирую от накала своего возбуждения.

Но сейчас…

Когда во мне так много страха… Когда во мне так много похоти… Когда во мне так много удовольствия… Когда во мне так много любви… Тот самый, казалось бы, уже знакомый мне взрыв несет столь сокрушительный заряд энергии, что меня попросту на части раскидывает.