Запрет на вмешательство

Взвод ПВО вновь собрался вместе. Только что завершившийся бой стоил нам двенадцати человек убитыми. Еще пятеро были ранены, но все достаточно легко. Мы потеряли две пулеметные установки вместе с полуторками, на которых они были смонтированы. Мотор еще одного грузовика оказался разбит осколками. Один из пулеметов на оставшейся в строю установке заклинило после попадания немецкой пули, но остальные три «Максима» сохранили способность вести огонь. Патронов к ним осталось, правда, максимум еще на один такой бой, да и то не факт, что хватит. Я тоже извел почти половину боезапаса к ДШК. Со снарядами к зенитным пушкам дело обстояло не лучше. В общем, картина рисовалась весьма тревожная, а впереди нас ждал пятнадцатикилометровый путь, явно не устланный розами, да еще и этот батальон вместе с упертым немецким майором, которого я, похоже, чем-то очень сильно обидел.

— Младшего лейтенанта Нагулина к командарму! — выкрикнул подбежавший к моему броневику красноармеец.

— Где сейчас товарищ генерал-лейтенант? — уточнил я.

— Собирает колонну сразу за бывшей немецкой позицией, — махнул рукой боец, указывая направление.

— Взвод, занять места в машинах. Следовать за мной! — приказал я, забираясь в кабину броневика.

Взводную колонну мы собрали довольно быстро. Теперь она стала на три машины короче, но все еще представляла собой реальную силу. Оставлять своих людей здесь я не хотел. Налет вражеской авиации мог повториться в любой момент, и все средства ПВО я предпочитал иметь под рукой.

Музыченко действительно формировал колонну. Причем, фактически, заново. Прорыв немецкой обороны дорого обошелся «колонне особого назначения». Помимо уничтоженных пикировщиками танков, мы лишились еще одного Т-26, подожженного немцами несколькими попаданиями из противотанкового ружья.

В строю осталось два Т-34 и два Т-26. Грузовиков тоже сильно поубавилось — бомбовый удар не прошел бесследно. Теперь, с учетом людей комдива Соколова, техники для погрузки всех красноармейцев колонне не хватало.

— Товарищ генерал-лейтенант…

— Докладывай, Нагулин, — перебил меня Музыченко.

— Воздушная атака отбита. Уничтожено пять и повреждено два самолета противника. Безвозвратные потери взвода ПВО — двенадцать человек. Из пятерых раненых двое остались в строю. Потеряно две счетверенных пулеметных установки и один грузовик. Боезапас к пушкам и пулеметам практически исчерпан.

Генерал окинул взглядом дымящееся поле боя и снова перевел взгляд на меня.

— Благодарю за службу, младший лейтенант. Если доберемся до своих, тебя и твоих людей не забуду, но боюсь, эта атака не последняя. Чем я могу помочь твоему взводу?

— Нужны люди и патроны к «Максимам», товарищ командующий. Для ДШК и зенитных пушек боезапас все равно взять негде.

— Будут тебе патроны, Нагулин. И люди найдутся. Что-то еще?

— Прошу разрешить взводу ПВО занять место головного дозора и вести колонну, товарищ генерал-лейтенант. Я вас выведу по самому безопасному маршруту из всех возможных.

— Зачем мне взвод ПВО в головном дозоре, Нагулин? — с непониманием посмотрел на меня Музыченко.

— Товарищ генерал-лейтенант, разрешите доложить? — неожиданно вмешался в наш разговор особист.

— Что у тебя, Сергей Ильич? — генерал перевел взгляд на полкового комиссара.

— Согласно показаниям людей, с которыми ефрейтор Нагулин выходил из окружения, младший лейтенант вырос в тайге, и с детства охотился на диких зверей. Он обладает уникальным слухом и острым зрением, позволяющим ему обнаруживать противника на расстоянии, в разы превышающем возможности обычного человека.

— Вот, значит, как… А я-то все удивлялся, откуда такой талант к стрельбе у молодого бойца. А ты свое дело знаешь, товарищ полковой комиссар, хвалю, — кивнул генерал особисту и снова посмотрел на меня. — Разрешаю, младший лейтенант. Занимай место головного дозора. У тебя все?

— Последняя просьба, товарищ генерал-лейтенант. Раз уж на меня ложатся функции разведки, разрешите мне в качестве усиления привлечь во взвод капитана Щеглова и двоих его людей, а также снайпера роты охраны штаба сержанта Серову и сержанта НКВД Плужникова.

— Капитан Щеглов? Это с ним вы штурмовали двести двадцать седьмую высоту?

— Да, товарищ командующий. В сто тридцать девятой стрелковой он командовал разведротой. Он сам и его люди отлично знают свое дело, и мы неплохо сработались, пока прорывались к вам. А сержант Плужников показал себя отличным бойцом и командиром и значительно укрепит вертикаль управления взводом.

— Добро. Будет тебе Щеглов. Вопросы субординации сами тогда улаживайте. Я не могу в подчинение младшему лейтенанту капитана отправить. А снайпер тебе зачем?

— Нужен еще один человек моего склада — умеющий замечать детали и хорошо стрелять. Меня одного на все задачи может не хватить.

— Хорошо, — кивнул Музыченко, — снайпера ты получишь, но смотри, Нагулин, — я на тебя надеюсь. Все мы теперь от тебя зависим. Не подведи.

— Разрешите выполнять, товарищ генерал лейтенант?

— По машинам! — негромко приказал командарм, и командиры подразделений эхом продублировали его приказ.