Запрети любить

Я легонько ударила его по предплечью, а после, поддавшись порыву, коснулась темных густых волос и взлохматила их — так, что Игнат стал похож на домовенка Кузю. Я рассмеялась.

— Давно мечтала это сделать! Господи, ты такой милый.

Игнат мрачно покосился на меня и стал спешно поправлять волосы, глядя в зеркало заднего вида.

— Ну спасибо, Яся.

— Пожалуйста. Ты сам сказал, что весь мой, — хмыкнула я и снова потянулась к его волосам, чтобы растрепать их, но Игнат заметил это поползновение, поймал мою руку и прикусил за запястье — на коже остались следы от его зубов. Теперь пришла моя очередь удивляться.

— Ты чего? — обалдела я.

— Люблю кусаться, так что будь хорошей девочкой, — ухмыльнулся он.

Я рассмеялась, а Игнат завел машину и плавно выехал с университетской парковки на дорогу.

— Хочешь есть? — спросил он.

— Не знаю… — почему-то растерялась я.

— Значит, хочешь, — интерпретировал он. — Заедем куда-нибудь?

— Может быть… Может быть, сюда? — Я кивнула в сторону популярного ресторана быстрого питания, все еще не веря, что говорю это Игнату Елецкому. Неужели мы… правда встречаемся? Что вообще делать? Как себя вести?

— Давай, — легко согласился Игнат.

— А ты вообще ешь еду из фастфуда? — спохватилась я.

— Ем, конечно, — развеселился он. — Что за странные вопросы?

— За столом ты часто ведешь себя так, словно тебе принесли рагу из мух и заставляют это есть, — хмыкнула я.

— Ты просто плохо меня знаешь.

— А ты меня?

— Ты не любишь кофе, пьешь какао, горячий шоколад или зеленый чай. Ешь батончики с орехами, но не ешь горький шоколад. Обожаешь цитрусы, но отказываешься от яблок. На завтрак ешь кашу или мюсли с молоком — кстати, как ты вообще это ешь? А за ужином никогда не притрагиваешься к рыбе и морепродуктам.

— Откуда ты знаешь? — выдохнула я.

— Судя по домашней одежде, твой любимый цвет — голубой. А еще ты любишь разные дурацкие носки. Книги, которые брала в библиотеки, всегда возвращаешь на место и ставишь туда, где они стояли. Пользуешься мылом с ароматом арбуза — я иногда чувствую его, когда ты рядом. А духи у тебя с ароматом земляники, и они сводят меня с ума. На выходных ты смотришь сериалы и поздно ложишься спать. Кстати, последнее, что ты смотрела — «Эйфория». Часто сидишь на подоконнике в своей комнате и смотришь на реку. Ночами иногда включаешь музыку в наушниках и танцуешь.

Я удивилась — и это мягко сказано. От слов Игната я пришла в замешательство и восхищение одновременно.

— Как ты все это понял?

— Наблюдаю за тобой, вот и все, — усмехнулся Игнат, останавливаясь у ресторана быстрого питания. — Мы живем в одном доме, в соседних комнатах. Многие вещи становятся понятными.

Почти два часа мы провели за столиком у окна. Ели и наслаждались снегопадом за окном. Разговаривали обо всем на свете — так, как никогда прежде не разговаривали. И были словно на первом свидании, том самом, на котором он пригласил меня однажды, но на которое мы так и не попали.

Игнат умел шутить и смеяться. Быть милым и смешным. Упрямился по пустякам. Постоянно смотрел в глаза, будто с восхищением рассматривая меня. Касался моей руки словно невзначай. Потирал подбородок, когда слушал меня. Чуть откидывался назад, на спинку диванчика, когда говорил сам. Мне нравилось быть рядом с ним, наблюдать за его лицом и жестами, чувствовать его присутствие — это делало меня счастливой. Нравилось раз за разом осознавать, что мы встречаемся. И что теперь будет все иначе.

Когда мы снова оказались в его машине и поехали домой, мне хотелось улыбаться. От радости и нежности, что переполняли меня. От предвкушения счастья. От того, что любимый человек был рядом, и я могла на законных основаниях касаться его.

— Тебе понравилось, Яся? — спросил Игнат, и я в который раз поняла, что мне нравится это сокращение.

— Да, очень, — улыбнулась я.

— Я никогда не водил девушек в такие места, — признался он, затормозив на пешеходном переходе. — Обычно это были какие-то рестораны или бары.

— Просто ты мажор, — весело откликнулась я. — Я буду учить тебя простой жизни.

Пока горел красный, Игнат вдруг резко повернулся ко мне и звонко поцеловал в губы, которые перед выходом из фастфуда я намазала гигиенической помадой с ароматом персика. Облизал свои губы и, глядя мне в глаза, весело сказал:

— Сладкие. Как и всегда.

Сердце тотчас забилось сильнее.

— Ты меня смущаешь, — хрипло сказала я.

— Я рожден для этого — чтобы смущать таких милых девочек, — развеселился парень.

Я подняла бровь — во мне начали просыпаться флирт и азарт. Хотелось начать игру с Игнатом — ту самую, в которой победивший окажется сверху, прижимая проигравшего лопатками к кровати.

— Вот, значит, как. То есть, ты считаешь, я не смогу тебя смутить? — пропела я.

— Не уверен, — заявил Игнат.

Словно играя с ним, я положила руку чуть выше его колена. Чуть сжала, чувствуя, как под джинсами напрягаются мышцы. Меня это развеселило.

— Эй, — возмутился Игнат. — Ты перепутала мою ногу с подлокотником.

Моя ладонь поползла вверх. Снова остановилась.

— Ладно, один-один, — весело заявил Игнат. — Ты тоже умеешь смущать, Яся. Еще как.