Запрети мне...

Матвей первый в списке. Потому что зачинщик, в некотором плане даже лидер. Ну и потому, что он мой сын. С недавнего времени к нему приставлена охрана, правда, он об этом не знает. Юношеский максимализм не позволяет ему ходить в сопровождении «нянек». А врождённое упрямство мешает меня выслушать. Матвей думает, что это всё шутки. Чертовски весело! 

Может, Мира сумеет как-то на него повлиять? Очевидно, что она не из его дебильного окружения. Из разговора с её опекуншей я узнал, что она очень послушная и добрая девушка. В эту семью попала пару лет назад из другой семьи. Те развелись, поделили собственных детей, а её вернули в интернат. Просто дичь! Словно котёнка вышвырнули за ненадобностью... 

Подавив тяжёлый вздох, расслабляю пальцы и перестаю сжимать руль. Пытаюсь расслабиться. Объехав, наконец, затор, гоню в офис. 

День проходит в привычной суете и бумажной волоките. Встречи с инвесторами, подрядчиками, совещания... Но даже в этой суматохе в моей голове всё время всплывают синие глаза девушки. Они кажутся мне знакомыми. Такой чистый взгляд я видел лишь однажды. Очень давно. Может... 

Нет, этого не может быть. 

Проведя весь день в собственных загонах, возвращаюсь домой достаточно поздно. Въехав во двор, оставляю машину рядом с гаражом перед машиной сына. Значит, они дома... Перебрасываюсь парой фраз с дежурящей охраной, убеждаюсь в том, что всё спокойно, и захожу в дом. Сразу слышу смех из гостиной. Он такой же чистый, как и взгляд синих глаз. 

По телу проносится странное предвкушение, которое я тут же пытаюсь потушить. 

Она – девочка твоего сына, Одинцов! О чём ты, чёрт возьми, думаешь? 

Иду на голоса и сразу вижу Миру. Встав у зеркальной стены, она закрывает глаза ладонями, а Матвей, обнимая её сзади, пытается убрать руки от лица. На девушке новое платье. Наверняка подарок моего сына, потому что только он мог нарядить её в нечто подобное. И это не то, что я хотел бы на ней видеть. Я же сказал: скромную... нормальную одежду! А не это...

На Мире белое платье, которое, вероятно, не предполагает ношение лифчика. Бретелек нет, верх платья плотно обтягивает грудь, и я отчётливо вижу очертания острых сосков. Платье короткое и узкое. Слишком плотно облегает бёдра. Её стройные ноги кажутся ещё длиннее, да ещё и новые туфли на приличном каблуке... 

В штанах как-то сразу становится тесно. И меня это всерьёз беспокоит. 

Мира распустила волосы. Они прикрывают её плечи и струятся по спине, придавая её образу ещё больше нежности. А белый цвет платья, несмотря на то, что само оно очень вульгарное, ей идёт. 

Громко сглотнув, я замираю. Матвей замечает меня в отражении зеркала. Его взгляд становится жёстким. Сын кладёт руку на живот Миры и, откинув её волосы с плеча, целует в шею, не сводя с меня злого взгляда. Девушка тут же отдёргивает ладони от лица, открывая глаза. В них лёгкое замешательство. 

– Привет, пап, – хмыкает Матвей, оторвавшись от её длиной шеи. – Как тебе Мира?

– Никак, – бросаю сухо, избегая её взгляда. 

– Нам пора, – сын берёт девушку за руку, тянет к выходу. – Будем поздно, – бросает мне.

Моя рука сама по себе выстреливает в её сторону. Схватив Миру за локоть, заставляю их обоих остановиться.

– Пусть переоденется, – говорю, всё ещё избегая её взгляда. 

– Ой, да перестань! – возмущённо фыркает Матвей. – Что не так с её платьем? 

– Оно вульгарное! В таком виде она просто позорит и тебя, и себя! 

Наконец смотрю в синие глаза. Они невероятно большие, и кажется, что в любую минуту могут наполниться слезами. 

Мира вырывается и бежит к лестнице. 

– Твой отец прав, – бросает она Матвею, пытаясь улыбнуться. – Сейчас надену что-нибудь своё и вернусь. 

Исчезает в коридоре второго этажа, а я продолжаю смотреть ей вслед, испытывая шквал непонятных чувств. А Матвей подливает масла в огонь: 

– Отлично, пап! Ты – сама галантность! 

Проигнорировав сарказм сына, ухожу в столовую. Слышу, как хлопает входная дверь. Должно быть, Матвей покинул дом, чтобы подождать Миру в машине. 

Наши отношения уже очень давно находятся на этом уровне. Сын месяцами со мной не разговаривает. А я продолжаю верить, что когда-нибудь его ненависть ко мне потухнет. Но пока она с каждым годом разгорается всё ярче. 

Сняв пиджак, вешаю его на спинку стула. Расстёгиваю манжеты рубашки, закатываю рукава, ослабляю галстук. Наливаю себе немного виски, чтобы промочить пересохшее горло и предпочитаю больше не возвращаться в гостиную. 

Дурак! Обидел девочку ни за что! Просто потому, что мне хочется видеть её в чём-то более приличном. А кто вообще спрашивал моё мнение?

Выпиваю залпом крепкий напиток и выдыхаю со свистом. Жар растекается по горлу и спускается к груди. Я редко позволяю себе алкоголь, потому что предпочитаю иметь светлую голову. Но сейчас мне просто необходим некий дурман, чтобы наконец перестать думать об этой девчонке.