Запрети себя любить

– Ксюша, ты моя девочка, – шепчу ей на ушко, а потом прикусываю его зубами. Не больно. Хотя желание оставить на её прекрасном теле свои следы очень велико. Пусть видят все, что она мне принадлежит! И если кто-то осмелится её коснуться, я…

Нет, она этого никому не позволит. Она любит меня.

Подхватываю мою девочку на руки и опускаю на кровать. Она упирается кулаками, но я развожу её руки в стороны и крепко зажимаю их в запястьях. Теперь ей некуда бежать. Зубами вцепляюсь в её футболку и тяну вверх. Я мог бы сорвать с неё эти тряпки, вконец обезумев и озверев. Но мне хочется, чтобы она согласилась. Никогда никого не насиловал. А сейчас впервые хочется.

– Разве ты не хочешь заняться любовью? – жаром дышу ей в лицо.

– Паш, мне нельзя.

– Почему?

Действительно, что может помешать нам сделать это? Потом до меня доходит.

– У тебя женские дни?

– Да, – отводя взгляд, говорит Ксюша. Я дурак, не понял сразу. Конечно, она этого стесняется. Наверное, никогда с мужчиной об этом не разговаривала. Это у меня ни стыда ни совести. Но она же совсем другая.

К этому невозможно привыкнуть. С этой девушкой каждый раз приходится себя останавливать и… слишком много думать.

Однако желание моё не утихает. И даже это маленькое препятствие не может помешать.

– Ксюш, мне всё равно, – снова наступаю я.

– А мне нет! – возмущается моя маленькая.

– Ты просто никогда это не пробовала.

– Зато ты всё перепробовал!

Усмехаюсь.

– Нет, не всё. Но с тобой я бы не отказался.

Она молчит, хмурится. Вот упрямая!

– Так, если ты сейчас не согласишься, я тебя силой раздену.

Она по-прежнему молчит. Тогда я начинаю приводить свою угрозу в исполнение. И стаскиваю с неё джинсы.

– Паша, нет! – кричит Ксюша. Я не слышу. Тогда она сдаётся. – Хорошо! Я разденусь сама.

Это мне и нужно. Отпускаю её. Помогаю снять футболку. Дальше Ксюша отворачивается и снимает остатки одежды. Я вижу, что ей безумно стыдно, что она никогда бы не согласилась сделать это по своей воле. Но в то же время меня это умиляет. Где ещё встретишь такую, как она? Все, кого я знал, давно утопили свой стыд и свою честь на дне такого же гранёного стакана, что у меня на столе.

Я вновь опускаю её на кровать. На этот раз бережно. Теперь мне не нужно её торопить. Она сказала «да». Моя хорошая…

Лёгкое напряжение. Она запрокидывает голову назад. Всегда вначале больно. Она не привыкла. Если это делать регулярно, тогда – да. Но Ксюша только со мной. Других у неё точно не было. Я чувствую это.

Постепенно и ей становится хорошо. Она расслабляется. Обнимает меня руками. Мне хочется испробовать с ней многое. Как жаль, что времени на это нет. Но Ксюша… Ты такая бесконечная!..

И я люблю тебя.

Прости…

С придурком пьяным бороться сложно. А трезвый я, наверное, ещё хуже.

Она закрывает глаза. А мне бы хотелось их видеть. И смотреть, смотреть в этот омут бездонный!..

Ты – моя радость, Ксюша.

Я в ней до самого конца. Так бы и остался. За дверью, кажется, шаги. Если сюда кто-нибудь ворвётся, я убью его.

Время, Паша… Уже истекло.

Поднимаюсь и ещё секунды смотрю на неё. Она бы прикрылась по обыкновению, но здесь чужая постель и всё чужое. А мне приятно видеть её такой. Я быстро одеваюсь, поднимаю с пола её вещи, протягиваю. Кажется, мне больше ничего не нужно. Получил, что хотел. Пора идти. Но почему тогда мне хочется остаться?

Обнимаю свою девочку, целую макушку, глажу волосы. И тихо, скорее, себе самому, чем ей, говорю:

– Эх, была бы ты чуть-чуть постарше…

– И что тогда? – она всё слышит. – Ты расстался бы со своей девушкой?

Выдыхаю.

– Ещё увидимся, Ксюша, – хочу поцеловать её в щёку, но она отворачивается.

– Нет!

– Капризная!..

– Ничего подобного. Просто ты так со мной обращаешься…

– Ну, извини, – широко улыбаюсь. – Такой я есть. Но тебе ведь это нравится?

Глава третья

Евгений

– Мам, ты решила меня откормить?

Отправляю в рот очередной пирожок с мясом. Моя мама – самый лучший кулинар. А ещё она счастлива, что я вернулся домой.

– Ты похудел, сынок. Чтобы поправиться, надо хорошо питаться и набираться сил.

Матери все идеальны. Даже когда бывают злыми, рассерженными на своих детей. Мы всё равно любим их образ – добрый, нежный. Тот, что запомнился с самого детства. И потом несём его с собой всю жизнь.