Запрети тебя любить

– Ну да, ни разу не подросток, – усмехнувшись, поддевает меня Аверин. – Хватит бунтовать! И не надо срывать на мне злость. А если хочешь взрослых разговоров, то тогда слушай внимательно. Я, между прочим, принял Остапа в своём доме в тот момент, когда он в этом нуждался. Помогаю деньгами, оплачивая лекарства для Олеси напрямую в клинике. Помогаю с экзаменами, чтобы он больше времени проводил с матерью. Остап, конечно, вряд ли скажет мне спасибо, но я этого и не жду. Согласен, паренёк много получал от меня нагоняев, но это он должен мамку свою благодарить. Эта ненормальная совсем мозгами поехала, если честно.

– Но ты же был с ней ещё совсем недавно! И даже ребёнка заделал! И восемнадцать лет назад тоже! А теперь она, значит, ненормальная, да?

Желваки на скулах Аверина начинают ходить ходуном, а линия челюсти гневно заостряется. Похоже, я играю с огнём.

– У всех есть прошлое! – резко отвечает он, повышая голос. – Моё вот такое, да! Не самое чистое и безгрешное! Но ты не имеешь права меня обвинять, потому что годков маловато. Вот доживёшь до сорока – тогда посмотрим. Как бы тебе самой не превратиться в подобие матери Остапа.

– И почему это я должна такой стать? – язвительно уточняю.

– Если не выкинешь Остапа из головы, наверняка так и будет. Любишь ты его так же, как меня его мать любила. А он помешан на тебе так же, как я был помешан на ней. Как видишь, такие отношения ни к чему хорошему не приводят.

– О Боже... – я сжимаю переносицу и зажмуриваюсь. – То есть теперь, исходя из своего скверного опыта, ты считаешь, что вот всё знаешь о других людях!

– Я анализировать умею, а ты нет! Любовь в вашем возрасте – чушь! Недолговечная, токсичная, обманчивая! Основанная лишь на эмоциях! Свою судьбу ты встретишь позже.

С моих губ слетает грустный смешок. Скорее всего, и мой отец сейчас сказал бы нечто подобное.

Оставшуюся часть пути мы едем молча. А когда въезжаем во двор, и Денис глушит мотор, я спрашиваю ровным голосом:

– Так что же всё-таки дальше?

Вздохнув, он устало откидывается на спинку кресла и задумчиво протягивает:

– Я не могу знать всё, Варь. Могу только надеяться, что Надя скоро поправится и сможет меня выслушать. И моё признание не навредит ей сейчас.

– Ты расскажешь ей всю правду?

– Пока только про Остапа, – не лукавит Аверин.

– А что будет с его мамой и будущим ребёнком?

Он скребёт подбородок.

– Опять же я надеюсь, что она поправится и благополучно родит. После чего включит мозги. Я останусь с Надей, что бы Олеся ни делала. Это уже давно решено.

– Ага, конечно, – фыркаю я, не сдержавшись.

– Если ты намекаешь на то, что я сделал ей ребёнка уже после знакомства с твоей мамой, то да, я это не отрицаю. И не буду говорить, что сам не знаю, как это произошло. Долгие годы я любил Олесю, даже когда мы были не вместе. Когда она развелась с мужем, я жил со своей больной женой. А после её похорон некоторое время отдавал дань трауру по ней. Олеся же хотела быть со мной немедленно.

Аверин вздыхает, а я слушаю его, приоткрыв рот. Наверное, это первый откровенный разговор между нами.

– Да, я её любил, – продолжает он. – И мы пытались что-то наладить даже спустя столько лет порознь. Но у нас всё равно не клеилось. Она мне не доверяла и от этого пилила всё больше и больше. К тому же мы прятались от Остапа. А она могла сказать мне правду о нём!

Денис вдруг смотрит на меня так, словно я могу помочь разобраться в его печальной истории. Но я не знаю, как... И мне даже немного его жалко.

– А потом я встретил Надюшку, – отчим улыбается с нежностью. – Когда-нибудь ты поймёшь, что это такое – просто почувствовать своего человека. И вот когда почувствуешь, уже не отпустишь.

– Тогда зачем ты сделал ребёнка маме Остапа? – всё ещё не понимаю я.

Он вновь тяжело вздыхает.

– В тот день была наша предпоследняя встреча. Она умоляла её утешить. Я был дураком, да! Оправданий себе не ищу, накосячил по-полной. А уже в последнюю встречу узнал, что она забеременела. Сказал ей, что признаю ребёнка и буду помогать, но в жёны её не возьму. Олеся в сердцах послала меня ко всем чертям, и я подумал, что это конец истории. Но потом вмешался Остап. Дальше ты знаешь. Испорченная машина... Искалеченный Игнат – только потому, что он увидел мать Остапа с животом... Раньше я всё время думал, что Остап пошёл в Серёгу. А теперь вижу – в меня. В его возрасте я тоже был крайне импульсивен. И раз уж я его признал, то и помогать буду по мере возможности. Если честно, после сорока хочется уже нормальной жизни.

Я вглядываюсь в лицо отчима, и у меня больше нет слов, которые я могла бы ему бросить в качестве обвинений. Очень уж складно у него всё получается!

– Ладно, я пойду, – распахнув дверь, выбираюсь из машины.

Аверин остаётся на месте и вновь заводит мотор.

– Если пойдёшь на вечеринку, вернись домой хотя бы к часу, – напутствует напоследок. Потом добавляет, словно сжалившись: – Ладно, гуляй до двух. Ты это заслужила! Запрещённые законом действия тебе тоже запрещаются, если что. С парнями не связывайся, никаких наркотиков и алкогольных напитков не пробуй. В общем, будь умной, Варь.