Запрети тебя любить

– Я согласна, – наконец отвечает она, спрятав взгляд под ресницами. И совсем тихо добавляет: – Мне плевать на Оскара... Он не тот, кто мне нужен.

Глава 20.2

* * *

– Остап…

Я уже готов уйти, когда Варя вдруг тихо произносит моё имя.

Я смотрю на неё в ожидании продолжения и вижу, как она нервничает.

– Что ещё? – спрашиваю с фальшивым безразличием, а сам делаю шаг к лавочке.

Тело словно магнитом притягивает к ней.

– Могу и я выдвинуть одно условие? – кажется, Варя не дышит, произнося это.

– Условие? – с недовольством фыркаю. – Мне показалось, ты уже взяла с меня слово, что я не буду лезть с разговорами к твоей маме. Или этого недостаточно?

– Скорее, об этом просит Денис. А я хочу попросить тебя кое о чём другом.

Варя опускает взгляд и вновь нервно теребит кулон на шее.

– Ну? Я сам должен догадаться? – в нетерпении делаю ещё один шаг к девушке.

Она громко сглатывает и наконец произносит:

– Ты просишь меня не общаться с Оскаром… Ну а я взамен хотела бы попросить тебя не попадаться мне на глаза в паре со Звёздной. Мне это неприятно.

Под конец её голос вдруг звучит жёстче, требовательнее. А в глазах снежинки читается и обида, и колючая ревность.

Сказать, что я чувствую при этом ликование – ничего не сказать.

Мне казалось, что Варя начала двигаться дальше и больше не думает обо мне. А выходит, мы оба всё ещё топчемся на месте, продолжая думать друг о друге. Ревновать друг друга. Желать…

Но нам нельзя!

Целых полминуты я раздумываю над её просьбой. Кажется, снежинка сейчас дырку во мне сделает своим острым как бритва взглядом.

– Скоро меня возьмут на работу в автомойку. Поверь, ты и меня-то не будешь видеть.

Этого достаточно! Никаких обещаний я больше не могу ей давать. И не потому, что меня волнует Дашка. А потому, что меня не должна волновать Варя.

– Мне пора, – бросаю я, но всё ещё стою на месте.

Снежинка внезапно протягивает руку, и её взгляд становится тёплым и нежным. Её ресницы трепещут оттого, что она щурится от солнечных лучей, пробивающихся сквозь кроны деревьев. Распущенные волосы поднимаются волнами от порывов ветра…

Ничего красивее я уже давно не видел.

Смотрю на протянутую ладошку девушки с недоумением.

– Любой спор, пари, обещание… всегда подкрепляются рукопожатием, – произносит снежинка с лукавой улыбкой на лице.

Я без раздумий подаюсь к ней и обхватываю её ладонь своей.

Потому что хочу дотронуться до неё!

Кожа у снежинки нежная, а ладонь холодная и самую малость влажная от пота.

Слегка сжав её руку, покачиваю вверх-вниз. Пожалуй, можно уже расцепить наши ладони, но мы оба кайфуем от такого простого, но чертовски интимного действия.

Пульс во мне разгоняется…

– Договорились, – шепчет Варя.

– Да. Договорились.

Мы одновременно отпускаем друг друга, и я сразу ухожу.

Пускай запретит мне себя любить...

Пускай снежинка сделает хоть что-нибудь, чтобы прекратить эту агонию! Мою агонию!!

Может, будет и к лучшему, если её мама бросит Аверина... Соберёт манатки, заберёт Варю – и, как говорится, скатертью дорожка.

Со злостью пинаю гравий, шагая к калитке. Прочь из этого дома, мне нужно выдохнуть!

Злюсь я, конечно, на себя, но от этого не легче.

Решаю пораньше отправиться в больницу к матери. Что-нибудь куплю по дороге, там и позавтракаю.

Последнее время я провожу с мамой около шести часов в день. Даже с контрольными и экзаменами пришлось помудрить, договариваясь с учителями, потому что я как можно больше должен быть там, возле её постели. А ещё мне это помогало совсем не думать о снежинке. Моё внимание было направлено только на маму, и я не позволял себе отвлекаться.

Не могу сказать, что сейчас она полностью пришла в себя. Временами мне казалось, что она совсем тронулась умом, потому что всё время говорила только про Аверина. Твердила о том, что родит ребёнка и заставит его вернуться к ней. И типа мы заживём дружно и счастливо. А его нынешняя невеста и её дочь должны будут уйти.

Я не мог сказать матери ни слова против. Просто молчал и кивал в знак согласия, в страхе причинить ей ещё больше боли. Потом она вроде бы стала меньше говорить и про Аверина, и про его новую семью. Однако мама пока не знает, что я живу с Денисом под одной крышей, иначе проблем с ней стало бы ещё больше.

Как выбраться из этого тупика, я пока не понимаю...

– Остап! – окликает врач, когда я прохожу мимо приёмного покоя.

Глеб догоняет меня, и мы пожимаем друг другу руки.

– У меня хорошие новости, – начинает он без лишних предисловий. – Сегодня твоя мама намного стабильнее. Возможно, я всё-таки переведу её в палату для рожениц. Думаю, что ей пойдёт на пользу общение с другими женщинами. Ты хоть и проводишь с ней уйму времени, но всё же она большей частью одна.

О том, чтобы забрать её домой, можно даже не думать. Она там точно сломается и возьмётся за старое. Моей маме нужно родить, и тогда, возможно, она сможет переключиться на ребёнка. По крайней мере, мне хочется в это верить.

– Я рад это слышать, – отвечаю Глебу после недолгих раздумий.