Запретная любовь. Колечко с бирюзой

Он был настолько мил и доброжелателен, что она сочла возможным рассмеяться в ответ и объяснить, что узнала об этом от своего брата Джерими, который иной раз откровенно беседовал с ней о сексе. Они всегда были большими друзьями, а когда выросли, он стал поверять сестре свои тайны. Так, он рассказал об одной женщине, с которой познакомился вскоре после вступления в военно-воздушные силы, та была француженкой. Это она впервые просветила его относительно препаратов, которые можно принимать для усиления потенции, и хотела, чтобы он воспользовался таким средством. Но, охваченный отвращением, Джерими ее выгнал. Брат был хорошим, непорочным юношей. Кристина также всегда ощущала себя чистой и порядочной женщиной, ни при каких обстоятельствах не способной проявить интерес к каким-то там пилюлям или извращениям.

Спать с таким мужчиной, как Филипп, было истинным блаженством. Он дарил безграничную страсть, ничем не омрачаемую, не вызывавшую у нее какой бы то ни было неловкости. В постели он был необыкновенно искусным партнером. «Это именно то, что требуется каждой женщине, — решила она, — мужчина, умеющий себя проявить не только за карточным столом или в офисе, но и в постели…»

В этот момент Филипп встал с кровати и закутался в шелковый халат. Они находились в его квартире. Спальня не отличалась роскошью. Она была незатейливо обставлена старомодной мебелью: высокий комод красного дерева, туалетный столик, стены окрашены зеленой краской, на окнах — льняные занавеси с коричневым цветочным узором по зеленому полю, на полу — коричневый ковер. Как он и предупреждал, комната отнюдь не походила на роскошное любовное гнездышко. Зато, к счастью, здесь оказался двуспальный диван. Фил не любил узкие кровати и был немножко сибаритом, любившим отличные полотняные простыни, мягкие подушки и хорошо оборудованную ванну. Он пользовался после бритья прекрасным лосьоном, придававшим коже запах, который очень нравился Кристине. И само дыхание его было чистым. Это тоже одна из деталей, так огорчавших ее в Чарльзе. Выкурил ли он трубку, наелся ли за ужином лука — ему было совершенно все равно, и предполагалось, что для Крис это тоже не имеет значения. В отношениях между мужем и женой все должно быть естественно. Мужчина, употреблявший лосьон после бритья, носивший, как Фил, например, чуть более длинные волосы, чем принято, или умеющий хорошо танцевать, неизменно зачислялся Чарльзом в альфонсы.

Вглядываясь в ту ночь сонными глазами в лицо Филиппа, Кристина была уверена, что его-то уж никак нельзя назвать альфонсом. Просто это мужчина, наделенный восприимчивостью и художественным чутьем, отчего ему удавалось делать все красиво и ловко. Он, например, умел жить со вкусом, прекрасно разбирался в тонкостях гастрономии, знал толк в винах. Его хобби — коллекционирование картин. По натуре он, конечно, прежде всего художник, но регулярно играл в сквош — теннис с мягким резиновым мячом, плавал и старался поддерживать себя в хорошей физической форме. Он был даже несколько суетен в том, как не позволял себе толстеть и заботился о внешней привлекательности.

Это он-то может стать непривлекательным?! От волнения и переполнявшего ее чувства Кристина даже слегка вздрогнула. Для нее этот высокий стройный брюнет, что покуривает сейчас в сторонке сигарету и с улыбкой поглядывает на нее, на Кристину, привлекателен почти до боли. Уговорить ее провести ночь у него на квартире было не так просто, но теперь, когда она это сделала, Кристина поняла, что жизнь дома уже никогда не будет прежней. Ее браку с Чарльзом пришел конец.

— Беда в том, — сказал Филипп, — что для меня невыносима сама мысль о твоем возвращении к мужу. Я не в состоянии смириться с тем, что он может прикоснуться к тебе.

Ей вдруг стало зябко. Она прикрыла голые плечи простыней, хотя в комнате было тепло: электрический камин делал свое дело. Фил, слава тебе господи, не кидался, как Чарльз, немедленно открывать все окна, впуская в комнату шквал холодного ветра и уверяя в том, что это полезно для здоровья.

— У тебя нет оснований для беспокойства, — ответила Кристина. — Мой брак только называется браком. Мы с Чарльзом уже два года спим отдельно. И хотя все еще пребываем в одной комнате, потому что он отказывается подчиниться моим просьбам уйти и оставить меня одну, в постель ко мне он теперь вряд ли пожалует. Я пыталась выпросить для себя отдельную комнату, но он говорит, что это будет равносильно преданию широкой огласке самого факта нашего отчуждения друг от друга. У него какое-то странное отношение к тому, что могут подумать о нем другие люди!

Филипп сел на край кровати и, глядя на нее, покачал головой:

— Я не понимаю этого человека. Просто не понимаю.

— Я и сама не понимаю.

— Он делает все, чтобы потерять тебя. Что с ним такое?

У нее пересохло в горле. Губы все еще болели от неистовых поцелуев Филиппа. Она провела руками по волосам и заставила себя немного встряхнуться.

— Ох, до чего же пить хочется!