Запретная Магия

Каландрилл схватился за эфес меча, едва сдерживаясь, чтобы не вытащить его из ножен и, приставив к горлу кандийца, не припугнуть его. Но взял себя в руки, понимая, что это бессмысленно: если бы Брахт был с ним, они еще могли бы что-то сделать, но даже в том случае, если бы наемник находился сейчас с ним рядом, им пришлось бы драться со всей командой… и со своими преследователями. Он подумал было предложить капитану большое вознаграждение, но отверг и эту мысль: деньги, которые им дал Варент, будут нужны в Гессифе — без них они не смогут сделать и шага по незнакомой земле. К тому же этой суммы едва хватит, чтобы оплатить судно. Если бы капитан знал, сколько у них денег, он, может, просто отобрал бы их. Единственным выходом были переговоры.

— Господин Варент будет недоволен, если ты передашь нас в руки врагов, — сказал он, изо всех сил стараясь говорить ровным, холодным, с угрожающими нотками голосом. — Вполне возможно, тебе запретят заходить в гавань Альдарина.

Кандиец, плотно поджав губы, внимательно посмотрел на него и сказал:

— А как он узнает?

— Узнает, — пообещал Каландрилл. — Даю слово.

Эк'Джемм рассмеялся, глядя за борт.

— У тебя крепкие нервы, вынужден с этим согласиться. У нас еще есть время, чтобы принять решение, — этот морской волк очень быстр, но при таком ветре ему понадобится день или два, чтобы догнать нас. Может, мы и оторвемся от них. А если нет, что же… Тогда и решим.

— Надо драться, — торопливо сказал Каландрилл. — Господин Варент хорошо вознаградит тебя.

Эк'Джемм кивнул.

— Возможно. Но зачем мне вознаграждение, если я буду лежать рядом с Бурашем? — Каландрилл ничего не смог возразить, и кандиец опять рассмеялся, теперь уже весело: — Видишь, в каком я положении? Мне надо думать о судне и о команде. Давай-ка лучше молиться, чтобы нас не догнали.

Каландрилл состроил гримасу и посмотрел назад. Небо темнело, солнце уже касалось горизонта, и корабль-преследователь растаял в сумраке.

— «Морской плясун» — ходкое судно, — сказал эк'Джемм уже несколько теплее. — Может, ночью мы и оторвемся от них. Может, их отпугнут наши арбалеты. — Он нежно погладил огромный лук и опять повернулся к штурвалу. — А теперь отправляйся с мостика. Не мешай команде — нам надо не ударить в грязь лицом. И не зажигать никаких огней!

Каландрилл спустился с полуюта и вернулся в каюту, где спал Брахт.

В каюте стояла вонь; прежде чем разбудить наемника, Каландрилл вынес тазик и вылил его содержимое за борт. Ему показалось, что команда была уже на взводе; кое-кто смотрел ему вслед с укоризной, но никто не проронил ни слова. Тьма, скрывшая под своим покровом преследователей, быстро сгущалась; солнце зашло, и горизонт на западе окрасился в оранжевые краски. Взошла луна, на небе, как сверкающие алмазы, высыпали звезды. На «Морском плясуне» огней не зажигали, но в фосфоресцирующем блеске моря и звезд Каландрилл различил несколько фигур около арбалетов, готовящих оружие к бою. Он нырнул в люк и спустился в каюту.

Когда он вошел, Брахт пошевелился — темная тень в темной каюте. Каландрилл поставил тазик, выпрямился и тут же выругался, ударившись головой о низкий потолок.

— А что, света нет? — спросил керниец.

— Мы не зажигаем огней, — объяснил Каландрилл и описал ему ситуацию.

— Это — Азумандиас? — промычал Брахт. — Неужели Варенту не удалось замести наши следы?

Каландриллу даже показалось, что он рад такому обороту дела, словно подозрения его оправдались. Каландрилл пожал плечами, но Брахт не увидел этого в темноте; Каландрилл отыскал снадобье и дал ему очередную порцию. Брахт выпил и со стоном опустил ноги на пол. Он был еще очень слаб для того, чтобы драться, и Каландрилл толкнул его назад на кровать.

— Ты ничего не можешь сделать, — сказал он. — Эк'Джемм говорит, что нас могут догнать за день или два, если не переменится ветер; к тому же ночью они нас могут потерять. Так что постарайся поскорее прийти в себя.

Керниец вздохнул и опять упал на постель.

— Если бы мы отправились на конях, как цивилизованные люди…

— С нами могло бы случиться то же самое, — прервал его Каландрилл. — Если это судно послано за нами Азумандиасом, то и на суше он бы не оставил нас в покое.

— Но на суше я мог бы драться, — упрямо простонал Брахт. — А здесь я могу только лежать. Чтоб она провалилась, эта морская болезнь!

— Будем надеяться, что снадобье эк'Джемма поставит тебя на ноги до того, как нас догонят, — сказал Каландрилл, чтобы успокоить его. — А может, это вовсе и не Азумандиас? Если так, то это судно просто охотится за «Морским плясуном», и эк'Джемму придется драться.

Однако Брахт все не унимался:

— Значит, у меня есть выбор: или этот толстый кандиец передаст меня в руки Азумандиасу, или я отправлюсь на дно стараниями пиратов, — пробормотал он. — Мне не нравится ни то, ни другое.

Он говорил упавшим голосом: сейчас, мучаясь морской болезнью, Брахт вовсе не походил на гордого всадника, каким его привык видеть Каландрилл. Он с большим трудом подавил в себе смех.

— Мы еще подеремся, — успокаивающе сказал он Брахту. — На судне есть арбалеты — на корме и на носу.