Запретная. Не остановить (СИ)

Глазки малышки закрыты, но она уже вовсю открывает ротик, словно ищет, а еще с самых первых секунд появления на свет показала, какой звонкой и требовательной она может быть.

Девять с половиной баллов по какой-то там шкале, и, как меня уверила врач, это считай, что высший бал.

— Крепенькая, здоровенькая. Роды прошли замечательно, — говорит врач с улыбкой на губах. — Благодаря вам, в том числе. Не часто у нас папы так поддерживают, все больше отсиживаются в сторонке.

На самых финальных схватках мне казалось, что и я бы не отказался присесть куда-нибудь, но когда Аринка стискивала мою руку своими пальчиками, и я видел, что это помогает ей и поддерживает, знал, что ни за что не променял бы вот эти моменты на спокойное ожидание без нее.

А тот незабываемый опыт, когда мы с ней одновременно и вместе услышали первый детский крик?

Меня как будто обухом по голове. Я чуть не задохнулся от восторга.

И облегчения.

Такого острого.

Не до конца еще осознавал, насколько скручивало всего последние несколько часов, и вдруг… закончилось.

Бельчонок полностью расслаблена, и нам с ней передают это крошечное чудо, с которым путешествовали, и разговаривали, и слушали музыку все девять месяцев не переставая.

Только теперь это чудо ощутимое, материально, которое можно потрогать и рассмотреть…

— Это кайф, Арин, — говорю я, и Бельчонок широко улыбается. — Ты как? Хочешь спать, есть, пить… Не стесняйся, озвучивай, все сразу будет исполнено.

— Ммм, есть не хочу, спать пока тоже…

— Ты устала.

— Немного, но я слишком взбудоражена, чтобы заснуть прямо сейчас.

— Врач предупредила, что в первые пару дней живот может потягивать.

— Наверное, это все с завтрашнего дня, пока что я чувствую лишь небывалое облегчение. Знаешь, словно на крыльях летаю. Все самое страшное позади, и мне так легко и хорошо… И ты рядом…

— И останусь здесь, с тобой.

Присаживаюсь на кровать, наклоняюсь и целую Бельчонка в лоб. Хочу отстраниться, но слишком сложно, потому и в щечки, в скулы, в подбородок.

— Пахнешь чуть по-другому, — шепчу ей на ушко, и, наконец, взяв себя в руки, отстраняюсь.

— Да уж, — смеется Аринка, — я скоро вся пропахну молоком.

— Так и должно быть, — отвечаю с улыбкой и пожимаю плечами. — Ты же теперь молодая мамочка, привыкай. Молоко, пеленки, памперсы…

— Надо сестре сообщить, что ли. Не заходит, видимо, потому, что решила, нам необходимо побыть наедине.

— Правильно решила, она у нас умная. К тому же врачи, я уверен, ей все уже передали.

Малышка засыпает.

Я забираю ее у Арины и кладу в специальную пластиковую люльку. Укладываюсь с краешка кровати, рядом со своим Бельчонком, а люльку подвигаю близко к себе, чтобы доступ был в любой момент.

Арина устраивает голову на моем плече.

— Кайф, — бормочет она, слегка зевая.

И в этот момент дверь открывается, и в палату заглядывает Ви.

— Так, я не поняла, а меня вы уведомить не собирались?

Арина чуть поднимает голову, я же продолжаю лежать и обнимать.

— Хорошо устроились, ничего сказать, — ворчливо произносит Ви, а Арина приглашает ее зайти и полюбоваться на малышку.

— Да ладно уж, лежите, кайфуйте дальше.

— Виол, правда, кайф, — смеется Арина, и снова зевает, прикрывая рот ладошкой.

— Да уж, ясное дело, — хмыкает она. — Достаточно только глянуть на ваши лица, и все сразу становится понятно.

Я усмехаюсь, когда Ви показывает мне поднятый вверх палец, а потом мы вместе переводим взгляд на крепко заснувшего на моем плече Бельчонка.

***

Арина

Мне так хорошо. Так нереально, просто очень хорошо.

Расслабленно, кайфово и уютно.

Наша дочурка сладко спит, мне удалось немного ее покормить.

И Гордей. Рядом.

Как только он прилег со мной, я полностью и окончательно успокоилась.

А еще Ви заглянула к нам, и где-то там ждут поздравления от Демьяна.

Перед глазами все плывет, я чувствую, что проваливаюсь в сон.

В счастливый, так необходимый моему на славу постаравшемуся и крайне измотанному за последние часы организму.

***

Не знаю, сколько удается в общей сложности поспать, только просыпаюсь я от чего-то необычного, такого звонкого и нежного одновременно.

И сразу чувствую, как становится прохладнее с одного края, потому что Гордей поднимается с кровати.

Вокруг темно, наверное, наступил вечер, а звук, разбудивший меня, это плач нашей крошечной малышки.

Гордей берет дочку на руки, и вместе с ней снова садится на кровать.

— Ну, Бельчонок, что там мы с тобой изучали? Давай, руководи. Надо перепеленать, и все такое.

— Где-то здесь должна быть медсестра. И… я сейчас встану.

— Не уверен, что тебе можно…

— Ну, по крайней мере, в туалет я точно должна сходить. И в душ…

— Ладно, давай так. Сейчас я найду медсестру и пусть покажет, а дальше уже сами.

— Хорошо.

***

Из-за того, что мне наложили пару швов, передвигаться мне немного тяжело. Пощипывает, тянет и болит. Кажется, что даже чуть повышается температура. Но девочки из соседних палат говорят, что так и должно.

— Вот после вторых родов, вот увидишь, уже через час вскочишь и побежишь, — уверяет меня сначала одна, а потом и вторая мамочка, с которыми мы пересекаемся на осмотрах. — А первые, первые они всегда такие…