Запретная правда о русских: два народа

Кому мор да холера, а нам надо, чтобы вашего дворянского козьего племени не было.

Из показаний молодого бунтовщика 1832 года

Взгляд барина на мужика

В числе неофициальных европейцев могут оказываться и крестьяне – в том числе даже крепостные. Но русские европейцы отказывают им в праве быть «ровней» точно так же, как отказывают старообрядцам или казакам. Вся аргументация очень проста и сводится к перечислению чисто внешних, формальных различий:

– Нельзя же считать европейцами людей, не имеющих образования!

…Как будто все население Европы получило образование не менее чем в гимназии!

– Не знают французского!

…А во Франции простонародье пишет диссертации по русской грамматике.

– Они не знают элементарных вещей!

…Как и батраки во Франции, сельскохозяйственные рабочие в Англии.

– Они же дикие!

…А что такое дикость? Где границы дикости и цивилизованности? В чем они?

При этом русский европеец может относиться к туземцам очень хорошо – например, как к носителям каких-то «нужных» барину качеств. Но замечая или просто выдумывая эти качества, барин ни за что не заметит того, что делает крестьян европейцами.

Лев Толстой очень хорошо описывает, как помещик Левин, несмотря на самые замечательные намерения, еле-еле сводит концы с концами. Для Левина было важно, чтобы «каждый работник сработал как можно больше, и притом… старался не сломать веялки, конных граблей, молотилки, чтоб он обдумывал то, что он делает; работнику же хотелось работать как можно приятнее, с отдыхом, и главное – беззаботно и забывшись, не размышляя» [111. С. 242].

В результате «он посылал скосить клевер на сено, выбрав плохие десятины… – ему скашивали подряд лучшие семянные десятины, и оправдываясь тем, что так сказал приказчик, и утешали его тем, что сено выйдет отличное; но он знал, что это происходило оттого, что эти десятины косить было легче. Он посылал сеноворошилку трясти сено – ее ломали на первых рядах, потому что скучно мужику было сидеть на козлах, под махающими над ним крыльями. Все это делалось только потому, что всем хотелось весело и беззаботно работать» [111. С. 242–243].

Лев Толстой извел немало чернил, доказывая: это национальная черта! Но словно в насмешку над собой тут же выводит семью мужиков, которые ведут рациональное хозяйство и делают то, чего Левин никак не может заставить [111. С. 244–247].

Из истории известно, что одновременно с мужиками, которые ломали косилки Левину, жили и мужики-предприниматели. И мужики – превосходные работники. Легендарный Левша, подковавший блоху, – старший современник этих убежденных бездельников.

Противоречие!

Исключения? Или не совсем?

История сохранила множество примеров того, как туземцы – стоит им дать хоть какую-то возможность – проявляют совсем неплохие качества и легко сами становятся европейцами. Наверное, бывали и случаи, когда крестьянских ребятишек воспитывали вместе с дворянскими, но они не проявили никаких способностей и личных качеств. Бывало, конечно!

Совершенно отвратительно вела себя крепостная любовница Пушкина, Ольга Калинина: выклянчивала себе и своим родственникам вольную, канючила, прося об услугах, выпрашивала и враньем вымогала деньги, и так далее. Прямо скажем – рабыня, и поведение лукавой рабыни без чести, без собственного достоинства. Общаясь с ней, Александр Сергеевич как раз написал «Сказку о рыбаке и рыбке», где вывел Ольгу в виде старухи-рыбачки[14].

Но, во-первых, чем поведение Ольги отличается от поведения дворян – блестящих петербургских гвардейцев? Тех, что спали и видели, как бы им «попасть в случай», пополнить собой мужской гарем очередной императрицы, Елизаветы или Екатерины. Эти-то чем лучше: дворяне, мужчины, офицеры, гвардия?

Во-вторых, никто и не пытался рассказывать сказки, что народ русских туземцев – это такое племя гигантов духа и ангелов по своим личным качествам. Было очень и очень даже всякое. Главное – история помнит имена многих по заслугам знаменитых, сделавших очень много выходцев из русских туземцев.

Из них – и знаменитый Иван Петрович Кулибин (1735–1818): автор более чем сорока изобретений, в числе которых проект арочного моста через Неву, паровой машины – за полвека до англичанина Уатта!

А кто он, своим трудом и талантом ставший в ряды самых известных русских XVIII столетия? Он – сын мелкого торговца из Нижнего Новгорода. Не крепостной, но и явный туземец из провинциального города. Представитель податного сословия – бороду не брил, подушную подать платил, к дворянам должен был обращаться стоя и с «превосходительством».