Запретная зона

Соболева Ульяна ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА

Пролог

Розовый закат запутался в покрытых тонким слоем серебристого инея ветвях, окрашивая снег в нежно сиреневый цвет. Тонкие лучи заходящего солнца скользят по паркету вытягивая черные тени предметов в замысловатые мистические фигуры. В темно — бордовом кожаном кресле сидит мужчина, его длинные, черные волосы волнами падают на плечи, обрамляя правильный овал лица. Можно подумать — он спит, его глаза закрыты. Лицо напоминает чертами портреты на картинах венецианских художников. Густые темные брови, ровный римский нос, резко очерченные ноздри слегка подрагивают. На широких скулах аккуратная щетина, тщательно ухоженная хоть и выглядит небрежно. Уголки чувственного рта чуть опущены, словно в этот момент мужчина видит во сне нечто трагичное. Его спокойствие лишь видимость, если посмотреть на длинные тонкие пальцы, сжимающие красивую глянцевую открытку, можно заметить, как они подрагивают. Внезапно он открыл глаза и в сумерках сверкнули ярко — синие радужки зрачков. Он поднес открытку к огню в камине, и пламя быстро слизало с его пальцев бумагу, мгновенно превратив ее в пепел. Мужчина даже не пошевелился, хоть огонь и коснулся кожи. В кабинет, неслышно ступая, вошел слуга, вежливо поклонился и тихо произнес.

— С возвращением господин Николас. Какие будут распоряжения? Мужчина в кресле устремил, мгновенно потухший взгляд на слугу:

— Спасибо, Иван, рад тебя видеть. Нет, особых распоряжений не будет, просто проследи, чтобы меня никто не беспокоил. Впрочем, да, есть одно распоряжение — купи букет красных роз. Девятнадцать бутонов. И подпиши — «Дорогой Марианне в день совершеннолетия от дяди с наилучшими пожеланиями». Когда купишь — позвони мне. Я скажу тебе по какому адресу отправить цветы. Иван, молча поклонился, и вышел из кабинета.

Николас встал с кресла и мгновенно оказался возле зашторенного окна, распахнул занавески — огненный шар солнца наполовину закатился за горизонт. «Долгие восемнадцать лет никто из них мне не писал, ни строчки, ни звонка, только отец и Фэй. Каждый год я посылал ей цветы на день рождения, ни разу не пришло ответного письма. Почему сейчас она вспомнила обо мне? В день совершеннолетия их старшей дочери? Что изменилось? Я чувствую — приглашение писала она. Каждая строчка пахнет ее восхитительным запахом. Черт, а ведь все так же больно, даже спустя почти два десятка лет. Интересно — ей хорошо с ним? Судя по фотографиям, мелькающим в местной прессе — да. Нет, я не злюсь, я все понимаю, только он мог сделать ее счастливой и черт возьми, нужно отдать ему должное — на такую жертву пошел ради нее. А я бы смог? Возможно, но у меня не было ни малейшего шанса. Нет, я не поеду на этот праздник жизни, я не готов увидеть ее с ним. Даже теперь» Николас подошел к столу и открыв первую полку достал газету пятилетней давности. Сколько раз за сегодня он смотрел на нее? Раз двадцать? Тридцать? На первой полосе красивая семейная чета — Влад, Лина и две девочки. Николас провел большим пальцем по изображению женщины в стильном деловом костюме. Кто скажет, что здесь ей уже далеко за тридцать? Только он. Лина изменилась, несильно, для человеческого глаза почти незаметно, но для него — да. Стала ли она от этого менее прекрасной? Ее волосы вновь ярко — рыжие, непослушные, Ник сжал пальцы, словно ощущая шелковые пряди у себя в руке. Годы превратили ее из молодой девушки в зрелую женщину, уверенную в себе, красивую и … счастливую. Она держит мужа за руку, едва заметно касаясь пальцами его ладони. Что ж они пронесли свою любовь сквозь лишения и потери, они заслужили счастье — двух чудесных дочерей так не похожих друг на друга. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Ведь старшая девочка — не родная. Ник всмотрелся в лица подростков. До сих пор он спрашивал себя, зачем они удочерили сироту? Чего им обоим не хватало? Странный ребенок, даже на фото видно насколько она замкнута в себе, смотрит на мать, глазами полными обожания. Рядом с родной дочерью кажется просто гадким утенком. Угловатая, худая, темноволосая, серая мышка, неприметная и не интересная. Рука Лины лежит у нее на плечах, женщина прижимает девочку к себе как бы стараясь защитить. Рядом с Владом младшая дочь — принцесса, красавица. Разве у такой красивой пары, как Влад и Лина, мог получится обычный ребенок? Кристина Воронова. Здесь ей всего одиннадцать лет, но ее красота уже ослепляет — золотистые локоны струятся по плечам, зеленые глаза, как у матери смотрят на отца с восхищением и безграничной любовью, но в них горит адское пламя. «Еще тот бесенок» — подумал Ник и почувствовал странный прилив нежности. Его племянница, его родная кровь. Фэй говорила, что девочка не совсем обычная и все ждали, когда появятся первые признаки, но пока что Кристина оставалась просто ребенком. Точнее она им была тогда — пять лет назад. Зазвонил мобильный и Ник быстро ответил.

— Подписали? — Спросил он резко, нетерпеливо.

— Нет!

— Почему? — Яростно зарычал Николас в трубку. Собеседник нервно кашлянул и несмело ответил: