Запретная зона

— Володя? Чем занят?.. Заехать можешь?.. Да нет, в прокуратуру… А как же — дело прежде всего… Разумеется, уголовное. Нужна твоя консультация… Нет, сейчас. Мы ждем, — он положил трубку. — Шевелев из НИЛа, — объяснил Илларионову, — занимается приблизительно… этими проблемами. — Петр закурил, кивнул Крильчуку и Илларионову, придвинул к ним тяжелую стеклянную пепельницу. — Так что мы имеем в пользу соединения наших дел, Алексей Иванович?.. Значит, Сотов и Лжелеонидов везут документы предположительно семилетней давности, в которых содержатся описания секретных экспериментов. В результате аварии один из них погибает, другой находится в тяжелом состоянии. Кстати, что с ним?

— Нормально, — ответит Крильчук. — Приходит потихонечку в себя. Ночью пить просил. Крабов сказал, что завтра наверняка можно будет задать ему пару вопросов.

— А кто у него сейчас?

— Капитан Арнольдов. Он меня в восемь сменил, а вечером я опять заступлю. Да не волнуйтесь насчет Леонидова, там муха не пролетит.

— Ну, хорошо… Да, так вот погибший Сотов — он же воскресший после исполнения смертного приговора в 1983 году — вооружен пистолетом «бушман», из которого четыре дня назад был убит депутат Государственной Думы Филонов… Я правильно излагаю?

Илларионов кивнул.

— Следует ли из этого, что Филонов мог иметь отношение к документам? Пожалуй, это первое, в чем нам предстоит разобраться. Если «да», то какое?

— Сотов, которого вытащили из-под расстрела, отрабатывал за свое спасение. Он убийца. У него образование 7 классов, колония несовершеннолетних, три отсидки по 77-й — бандитизм, две последние — по 103-й, умышленное… Таких к секретам не подпускают. Он и читал-то наверняка по складам, а уж о содержании документов и вовсе не знал: сказали убить депутата — убил, сказали привезти документы — привез. Да и «бушман» этот мог оказаться не у него первого…

Илларионову нельзя было отказать в логике, но Петру показалось, что по каким-то причинам он не хочет работать под его началом, а потому пытается представить ситуацию как цепь случайных совпадений.

— Но вот хозяин Сотова мог иметь отношение к Филонову, — уточнил Илларионов. — И пока мы его не найдем, а я думаю, что искать нужно именно его, мне представляется соединение наших дел целесообразным. И еще… — Илларионов замолчал, потупился, затянулся несколько раз. — Видите ли, Петр Иванович, эта самоуничтожившаяся рация СВЧ, почерк — имею в виду убийство Филонова, и мастерское, согласитесь, вызволение Сотова из тюрьмы — в общем, все говорит о том, что лучше оградить бригаду от «пресс-центра»… Хотя бы на пять дней, — он поднял глаза на Петра и доверительно добавил: — Не подумайте, что я боюсь, только ведь не дадут работать, гады.

Петр давно понял, о чем он хочет сказать, и на протяжении разговора сам подсознательно искал основание для засекречивания следствия. То, как мыслил и говорил Илларионов, его неторопливость, спокойствие и профессиональная уверенность, с самого начала импонировали Петру.

— Не дадут, это точно, — засмеялся он. — И подопечные не дадут, судя по этому почерку, и начальство — в ситуации весьма щекотливой… О постановлении я позабочусь, — Петр полистал дело. — Откуда они ехали, эти двое? — задумался он вслух.

Илларионов подобрался, придвинул стул и достал из портфеля сводку на знакомом бланке.

— Думаю, этого пока не определить. Машина нигде не засвечена. Вот данные ГАИ за те сутки… По Москве и области… муровская сводка из оперчасти… 16 убийств, 2 изнасилования, 9 ограблений квартир, 5 — граждан на улицах, 41 ДТП…