Запретное искушение

— Мы останемся, пока опасность не минует. Когда Виктор сообщит мне, что для нас с Сашей безопасно возвращаться в Нью-Йорк, именно это мы и сделаем. Я не собираюсь здесь проживать или иметь какое-либо другое отношение к имени Агости, состоянию или семейному бизнесу, если это то, о чем ты спрашиваешь.

Я пытаюсь сказать это как можно любезнее, оставаясь при этом твердым, но ясно, что мой ответ, это не то, что Джиана надеялась услышать. Ее лицо слегка вытягивается, в слегка молочно-голубых глазах появляется грусть.

— Мы не всегда будем здесь, чтобы заботиться о поместье, родной. Что ты будешь делать потом, когда нас не станет? Что будет с этим прекрасным старым домом и всем наследием твоей семьи?

— Я надеюсь, что это не то, с чем мне придется разбираться очень долго, — мягко говорю я ей. — Но когда придет время, я займусь этим. Тем временем, я надеюсь, что мне не придется долго путаться у вас под ногами.

— О, родной. — Печаль Джианы, кажется, распространяется по ее чертам, старит ее и делает их тяжелее, чем раньше. — Ты никогда не был обузой. Но мы скучаем по тебе.

— И я скучаю по вам. — Я делаю шаг вперед, обнимая ее так, как, я знаю, она давно хотела меня обнять. Пока моя мать терпела все издевательства моего отца много лет назад, Джиана всегда была на ее стороне. Она поддерживала мою мать, не давала ей сойти с ума, и я многим обязан Джиане. Без ее и Томаса любящей заботы этот дом, территория и виноградники превратились бы в мавзолей, а не в практически функционирующее поместье. — Однако мне нужно позвонить, — добавляю я, наконец высвобождаясь из ее объятий. — Дайте мне знать, когда приедет доктор Герера.

— Мы так и сделаем, — обещает Джиана, и я удаляюсь от них обоих в сторону тишины и уединения кабинета.

Здесь все еще чувствуется, что это владения моего отца, как будто я маленький мальчик, пробирающийся сюда тайком, а не мужчина, которому все это теперь должно принадлежать. Обстановка полностью его. На паркетных полах из толстой кожи и дерева расстелены темные ковры. Перед камином рядом с кожаными креслами стоит позолоченная барная тележка с тяжелыми хрустальными бокалами. Когда я вдыхаю, для меня это все еще пахнет им, хотя я знаю, что это воспоминание, а не реальность.

Я никогда не чувствовал, что мое место в огромном кожаном кресле за его столом, как будто все это было моим. Это похоже на игру, когда я опускаюсь в одно из кресел перед камином, смотрю на виски, несмотря на ранний час, и тянусь за телефоном.

— Макс, — отвечает Виктор после первого звонка. — Дай мне переговорить с Левиным, дай мне секунду.

Я слышу шелест бумаг и закрывающиеся двери, пробормотанную просьбу о конфиденциальности, прежде чем Виктор возвращается к телефону.

— Я не получал от тебя известий целую неделю, Макс, — мрачно говорит он, и в его тоне слышится нотка упрека. — Что происходит?

— Совсем немного. — Мой голос столь же мрачен, когда я рассказываю ему о прошедшей неделе, нашем приезде в Италию, отравлении Саши и последовавшей за этим неделе работы. — Ясно, что привести ее сюда было ошибкой.

— Я не собираюсь с этим спорить, — сухо говорит Виктор. — Но решение принято. Какие шаги ты предпринял, чтобы убедиться, что вы в безопасности в поместье?

— Я утроил уровень безопасности. Я связался с семьей Д'Аньясио и попросил нескольких человек из их службы безопасности.

— И ты думаешь, им можно доверять?

— Они были близки с моим отцом. Я думаю, что имя Агости все еще имеет определенный вес.

— Но не тот вес, который ты собираешься использовать. — Тон Виктора подразумевает, что он уже знает ответ, но это не уменьшает разочарования, которое я слышу за ним.

— Нет. Я не собираюсь продолжать с того места, на котором остановился мой отец, только залечь на дно, пока мы с Сашей не сможем вернуться домой.

— С этой угрозой нужно разобраться в первую очередь, и тщательно. — Виктор делает паузу. — Ты знаешь, что ты очень много значишь для меня, Макс. Ты стал частью семьи, как и Саша. Но мне нужно подумать о жене и детях, которые и так через слишком многое прошли. Мы договорились, что если опасность приблизится слишком близко к моему порогу, если тебе будет угрожать кто-то, кто не соблюдает правила защиты, тебе придется установить дистанцию между нами.

— Я знаю.

— Серьезно? Но это расстояние не закончится, пока я не буду уверен, что угроза рядом с моей семьей исчезла. Это понятно?

— Конечно. — Я глубоко вздохнул. — Виктор, я не хочу, чтобы Катерине или детям причинили какой-либо вред. Я бы никогда не хотел подвергать их опасности. Я тоже не хочу подвергать опасности Сашу, вот почему… — Я с трудом сглатываю. — Мне не следовало позволять ей уговаривать меня на это.

— Нет, не следовало. — Виктор делает паузу. — Я предполагаю, что это было из-за… того, что произошло ночью перед твоим отъездом? Между вами двумя что-то изменилось?

— Мы сделали… — я колеблюсь. — Мы действительно провели ночь вместе. И я позволил этому затуманить мое суждение. Но нет, ничего не изменилось. Я так и сказал Саше. Это… это тоже было ошибкой. В последнее время я сделал слишком много таких ошибок.