Запретное пламя

– Но каким образом собираетесь вы сохра­нить свое присутствие в тайне? – полюбопыт­ствовал Рэйф.

– Вообще-то я надеюсь, что вы не станете совать нос в чужие дела и не проговоритесь, – парировала Кэтлин, – хотя, наверное, я прошу слишком многого.

– Я не скажу ни слова, если вы этого хоти­те.

– Отлично! – воскликнула Кэтлин, не веря своему счастью.

– И еще одно. Как насчет обеда? И где вы собираетесь ночевать?

– Я и раньше пропускала обеды, – ответила Кэтлин, сожалея, что забыла взять с собой еды. – А переночую я просто под деревом.

Рэйф кивнул. Да, храбрости у нее достаточ­но, нужно это признать, а вот здравого смыс­ла… Очевидно, такие мелочи, как дикие зве­ри, холодные ночи и то, что у нее даже нет оружия, не приходили ей в голову.

– Ну что ж, увидимся завтра, – произнес Рэйф. – Надеюсь, погоня за мустангами оправ­дает ваши надежды.

«И я надеюсь, – думала Кэтлин, глядя, как Рэйф погоняет коня, – потому что отец разо­злится, как никогда в жизни, узнав, что я здесь».

Они продолжали скакать, пока не насту­пили сумерки, а потом Бренден и ковбои остановились на ночевку. Они доберутся до Биг Салли Мэдоу завтра перед рассветом, ког­да табун придет на водопой. Да, Уайли вовре­мя обнаружил табун, размышлял Бренден, на­ливая себе чашку кофе. Если им повезет, выручка позволит вернуть заем банку, и даже останется, чтобы кое-где отремонтировать ран­чо. Да, джентльмены, удача, наконец, может повернуться к нему лицом.

Рэйф снова остался один. Постелив себе в стороне от остальных, быстро подкрепившись беконом, бобами и сухим печеньем, он завер­нулся в одеяло, заложил руки под голову и устремил взгляд на небо, вспоминая о других ночах, когда он спал у костра под звездным одеялом. До него доносились голоса людей Кармайкла, вспоминавших о том, как они когда-то загоняли другие табуны, как отличился тот или иной первоклассный ковбой.

Индейцы тоже любили говорить о прошлом. Они обсуждали старые битвы и старых дру­зей… Иногда они рассказывали о том, как была сотворена Земля. Еще юношей его поразило убеждение индейцев, что медведи были когда-то людьми, но поскольку они слишком ленивы для суровой человеческой жизни, их превра­тили в животных. Самая страшная история из рассказанных ему отцом, история об Уктене, воплощении зла, напоминавшем одновременно змею, оленя и птицу. Уктена – это огром­ный змей, толстый, как ствол дерева, на голо­ве у него рога, а во лбу ярко горит крест. Че­шуя его сверкает, как искры огня. Индейцы говорили, что даже увидеть Уктену было к не­счастью, а уж приблизиться к нему означало верную смерть.

Постепенно разговоры вокруг костра затих­ли: мужчины завернулись в одеяла и крепко уснули. Огонь давно потух, а Рэйф все никак не мог заснуть. Едва он закрывал глаза, перед ним вставала Кэтлин, сжавшаяся в комок под деревом, голодная, замерзшая, одинокая… Он вспомнил об Уктене. Не рассказывал ли и ей отец подобные сказки?

Снова и снова он повторял себе, что ему нет до нее никакого дела. Хватит с него этих жен­щин! У него не было ни малейшего желания связываться с этой упрямой девчонкой. И, тем не менее, очень скоро он обнаружил, что тихо идет в темноте с одеялом, накинутым на пле­чи, несколькими холодными печеньями, завер­нутыми в платок, который он снял с шеи креп­ко спавшего Брендена Кармайкла.

Он прошел уже больше двух километров, когда услышал тихое ржание лошади. Застыв на месте, он всматривался в темноту, пока не различил силуэт лошади на фоне ночного неба.

Кэтлин задрожала от очередного порыва ветра. Несмотря на то, что она надела запас­ную рубашку и куртку и накинула на плечи седельное одеяло, ей было холодно и страшно. Ей было страшнее, чем когда-либо еще, страшнее, чем она сама отваживалась признать. Ко­нечно, она и раньше спала под открытым не­бом, но рядом всегда был отец. Теперь, когда она совсем одна, темнота уже не казалась та­кой дружелюбной. Замерзшая, голодная – и совсем одна… Она подскочила, услышав, как тишину прорезал тоскливый волчий вой, и почувствовала, как сердце застыло в груди: из темноты вышла высокая темная фигура. Это существо приближалось, во рту у нее пере­сохло, ее глаза испуганно расширились, рот от­крылся, но крик застрял в горле.

Она совсем было уверилась, что сейчас про­изойдет нечто ужасное, как вдруг узнала Рэйфа. Громкий вздох облегчения вырвался у нее. Но за облегчением пришел гнев.

– Что вы тут бродите среди ночи? – заши­пела она. – Вы меня до смерти напугали!

– Я тоже рад вас видеть, – спокойно отве­тил Рэйф, бросив ей на колени одеяло и вру­чив печенье. Кэтлин завернулась в одеяло и моментально проглотила одно печенье. Не важ­но, что оно было холодным и чуть черствым – она страшно проголодалась.

– Простите, что я так накинулась на вас, – в ее голосе чувствовалось раскаяние.

– Ничего страшного.

Он присел рядом с ней на корточки, заме­тив, как лунный свет ласкает ее щеки, как одеяло спадает с ее плеч, не скрывая выпук­лость груди.

– Вам, наверное, холодно, – заметила Кэт­лин.

Рэйф пожал плечами, словно это не имело никакого, значения. На самом деле от одного взгляда на нее ему стало жарко.