Запретное путешествие 2: Реквием (СИ)

И как это было изумительно глядеть на мать, что с великим счастьем и восторгом сжимает своё дитя, завёрнутого в пелёнку. А его отец стоит рядом и довольно урчит, с нежностью смотря на ту, кто подарил жизнь его первенцу. Полуяут-полуаттури… Почему-то раньше для меня было дико осознавать, что такое чадо может родиться, пока я самолично не увидела маленького младенца, что корчился в объятиях подруги, растопыривая ручки с мягкими коготками. У него не было бивней и клыков, лишь розовые дёсны, а из маленького ротика то и дело вырывалось тихое, почти писклявое стрекотание. Ещё совсем короткие и реденькие волосы, что впоследствии станут красивыми угольно-чёрными валарами. И в то же мгновение в мыслях подоспел образ только что родившегося малыша, который теперь вырос в статного воина, находясь от меня неизвестно где. Йейинде… Я помню, когда впервые увидела его, проведя несколько часов в муках. Но та боль сразу забылась, стоило услышать его тоненький голосок и увидеть янтарные глаза, что достались ему от отца.

Погрузившись в собственные воспоминания, я не заметила, как горькие слёзы потекли по моим щекам, как задрожали губы, а сердце сдавили тиски печали. Я тихо плакала в стороне, глядя на счастливую троицу, и вспоминала себя и своего родного сына. Я была ужасно счастлива за Манулу, за то, что всё прошло хорошо, а малыш родился здоровым и таким милым. Но этим чувствам всё ещё продолжали противоречить печаль, горечь и грусть, проливаясь слезами. Вытерев солёные дорожки, я тотчас ощутила горячее прикосновение руки к плечу и, обернувшись, увидела Хулт’аха, что подошёл сзади.

- Пойдём, – тихо проговорил он, и я коротко кивнула, всхлипнув и направившись к выходу, при этом ещё раз мельком взглянув на счастливую подругу, и невольно грустно улыбнулась.

Всё время, пока мы шли к нашему отсеку, я старалась держаться, старалась не поддаваться печали, что завладела мыслями, сжимая болезненно сердце. Только зайдя в отсек, я смогла дать волю эмоциям, обречённо зарыдав, потому что больше не было сил сдерживаться. Вся боль, вся печаль и тоска желали немедленно вырваться наружу, и я дала этим чувствам такую возможность, лишь одно меня на миг изумило – это когда Хулт’ах неожиданно притянул меня к себе, заключив в объятия. Присев на кровать, он дал возможность уткнуться в его грудь, окропляя слезами и как спасительную соломинку обнимая в ответ за шею. Именно этого мне не хватало – нежных, тёплых и успокаивающих объятий. Осознав это, я даже перестала горевать, шмыгнув носом, чувствуя, как на смену печали пришёл нежный трепет, разливаясь теплом на сердце. Я всенепременно найду своего сына, чего бы мне это не стоило, даже если придётся пойти на жертвы. Но пока я буду радоваться счастью своей подруги и наслаждаться короткими минутами в нежных объятьях аттури, что так странно и внезапно изменил отношение ко мне. Сменил гнев на милость – я бы так это назвала. И что тут скрывать, я сейчас спокойна и счастлива, как никогда.

Снова шмыгнув носом, я щекой улеглась на мех трофейного ожерелья смуглого и мягко улыбнулась от того, что свисающие валары Шикло щекотали лицо. Я никогда бы не подумала, что вот так спокойно буду сидеть в объятиях воина аттурианского племени и откровенно наслаждаться этим. Но мне уже плевать. Значит, это было уготовано мне самим Кетану. И я больше ни о чём не жалею.

- Ты успокоилась, Квей? – прервал мои думы Хулт’ах и тихо проурчал.

- Меня зовут Эврид, Смуглёныш, – язвительно пробубнила я и слегка потянула его передние валары на себя, на что аттурианец гневно рыкнул и откинул меня в сторону на кровать, а сам поднялся и направился в душевую, при этом быстро сняв украшение и небрежно кинув его на шкуры. И чего это он? Кинув взгляд на отбеленные черепа и переливающийся мех, я прикоснулась к нему и вновь изумилась его мягкости. И снова моя разыгравшаяся фантазия услужливо подкинула картинки образа смуглого аттури, что уже включил воду за непроницаемым матовым стеклом двери. На миг представив самца под струями воды, его статное, мускулистое тело, я вновь ощутила наплыв желания, что разлилось огнём внизу живота.

«Он доставляет удовольствие только тебе. Отблагодари его как следует!» – и с чего вдруг в голове тотчас прозвучали слова, недавно сказанные Манулой? А ведь и правда. Смуглёныш столько раз меня спасал, да и хоть таким похабным методом, но не давал сходить с ума от призывов Сезона. А что я для него сделала? Я его благодарила всего лишь раз, не более. А в основном только изрядно портила нервы.