Запретное знание

Межпространственный двигатель заработал прежде, чем хотя бы один из самых безумных ученых подумал о подпространстве. Межпространственное путешествие стало реальностью, как только все основные условия прыжкового поля (первичная масса, скорость и гистерезис) были точно определены – задолго до теоретического осмысления самого подпространства, о котором долгое время не могли договориться научные общества на земле.

Как обычно, человечество сперва начало действовать, а потом – думать о последствиях.

Доктор Эстевес должна была рассчитывать – правда, она думала по-другому – что, как только теория подпространства станет обращаемой научной монетой, то ее имя выйдет из обращения. «ПГТМХЭ» стал сначала «межпространственным двигателем» и, наконец, «прыжковым двигателем». В некотором смысле о ней помнили благодаря ее ошибкам; выражения «тах» и «тард» остались, так же как и термин «Эстевес» – означавший «серьезную ошибку с благоприятным исходом».

Она умерла в большой горечи и таком же большом богатстве.

АНГУС

Ангус Фермопил многократно просыпался и не помнил этого. Кошмар, от которого он пытался убежать всю жизнь, крепко держал его. И он ничего не мог поделать, чтобы избавиться от него.

Конечно, он не просыпался, пока был заморожен. Он был заморожен по ряду причин, в частности – чтобы он не просыпался. Пока он спал, он не мог говорить.

Но были и другие причины. Криогенная транспортировка была более безопасной, чем оглушение его седативными средствами или накачивание катом. Существовал меньший риск неврологической травмы – а Хаши Лебволь не хотел, чтобы у Ангуса пострадал хотя бы один нерв или клетка. Директор отдела Сбора Информации ПОДК имел сложные планы относительно Ангуса, и все они зависели от того, что Ангус знал, помнил и мог сделать.

Поэтому он оставался в замороженном виде, пока Мин Доннер не закончила все дела со Станцией; встречи, требуемые соблюдением протокола; изложение общей политики; дискуссии относительно пиратства, запрещенного космоса и Акта Приоритета. Затем Ангус и Милош Тавернье были забраны через подпространство в штаб-квартиру ПОДК.

Вскоре после этого он начал просыпаться – и не помнить этого. Хирурги СИ ПОДК разморозили его. До того, как они это сделали, его тело и мозг были непроницаемыми, как вечная мерзлота. Поэтому он был вынут из своей холодной могилы в криогенной капсуле и помещен в теплую беспомощность ката, анестезии и хирургических вмешательств. В тех редких случаях, когда ему позволялось прийти в себя, это делалось для того, чтобы хирурги могли проверить свою работу. Но эти случаи были слишком редки, чтобы можно было уцепиться за них – а боль, которую он чувствовал, пока лекарства уносили его обратно во мрак, – слишком острой. В целях самозащиты Ангус стирал ее из своего сознания.

В результате он не имел никакого понятия, что проделали с ним хирурги; какую форму кошмара это приняло.

Он не подозревал, что с него стянули плоть, словно срезая кожицу с фрукта, для того чтобы установить вдоль костей локтей и рук практичные лазеры, острые как стилеты. Когда операция завершилась, у него на обеих руках остались странные щелки между средним и безымянным пальцем, и пальцы не могли сомкнуться. Подключенные к источнику питания, эти лазеры могли вспарывать сейфы или глотки с одинаковой легкостью.

Он не подозревал, ни что его бедра, колени и плечи были сняты и усилены, чтобы удвоить или даже утроить эффективную силу мускулов; ни что ему в спину вставлены пластины для поддержки и защиты его спины, а другой щит установлен между его ребрами; ни о том, что между его ключицами установлена тонкая твердая пластина для усиления его рук, защиты сердца и подпитки энергией компьютера, который стал частью его личности.

Он не осознавал, что его глаза были вынуты и заменены протезами, в которые потом были вживлены его оптические нервы, и это помогало видеть электромагнитный спектр, который не видел ни один живой организм – спектр сходный с такими устройствами как сигнализация или компьютерные схемы.

Он не подозревал, что ему в мозг вживлены шизо-имплантаты; не один электрод, а несколько. Активированные, они контролировали его с таким уровнем сложности, что в сравнении с этим все, что он проделывал с Морн Хайланд, было топорной работой.