Запретные уроки

— Не могу, — отвечала ему Сьюзен, сидя как статуя. — Это решение скажется на мне, но оно повлияет и на других — на тех, кого я люблю всей душой.

— Расскажи-ка, что ты надумала. — Грант повернулся так, чтобы смотреть ей прямо в глаза. Она же забрала у него свою руку и сложила пальцы, словно на молитве, а потом прижала их к губам. При этом Сьюзен стала немного раскачиваться взад-вперед, будто это мама укачивала ее, как, в детстве. Мелочь, однако это помогало ей успокоиться, когда жизнь становилась чересчур уж трудной.

Еще немного подумав над мудрыми словами Гранта, она наконец убрала пальцы с губ и повернулась к брату.

— Вероятно, это самое трудное в моей жизни решение, потому что принять его ты мне не поможешь. И никто не поможет. — Она опустила глаза, потом снова посмотрела Гранту в лицо. — Мне предстоит решить, должна ли я позволить папе и всему большому свету смотреть на меня как на респектабельную даму, а не как на один из Семи Смертных Грехов.

— Ну, это не представляется таким уж трудным решением. Ты же к этому всегда стремилась. Да и все мы стремимся с тех самых пор, как оказались в Лондоне.

— Да, к этому я стремлюсь. Па впервые в жизни говорит, что гордится мною. Люди, о которых я и слыхом не слыхивала, жадно выслушивают мои советы. Люди из высшего общества — те самые, которые нас только что на части не рвали, которые скалились, едва завидев нас в бальном зале, — теперь присылают мне приглашения, упрашивают, чтобы я посетила их приемы. — Она снова взглянула брату в глаза и пожала плечами. — О такой жизни я всегда и мечтала, но мне кажется, что согласиться на нее, к сожалению, я не имею морального права.

— Что же в этом такого плохого? Ты сильно изменилась, Сьюзен. Сейчас ты уже не та, какой была до своей поездки в Бат. Совсем не та. Ты повзрослела. Ты сбросила маску, которая мешала разглядеть твое подлинное лицо. Хотела ты того или нет, но ты всем доказала, что ты — та Сьюзен, какой тебя всегда знали братья и сестры: добрая, заботливая, талантливая и достойная всяческого уважения.

— Ты прав, больше я не могу этого скрывать, — кивнула Сьюзен и опустила голову, чтобы брат не увидел сверкнувших на ее глазах слез. — Я должна жить настоящей жизнью… но и переносить те горести, что неизбежно ей сопутствуют. — Она снова подняла голову и взглянула ему в глаза, несмотря на то, что по щекам ее катились слезы. — Я не могу допустить, чтобы герцог Эксетер нес на своих плечах груз бесчестья, которого совершенно не заслуживает. Не могу допустить, чтобы его принудили к браку со лживой девчонкой и вынудили сносить презрение палаты лордов и всего высшего света только потому, что я смолчала и скрыла свое собственное легкомыслие, которое проявила тогда в библиотеке.

— Сьюзен, — Грант притянул ее к себе и крепко обнял.

— Позволь мне, пожалуйста, договорить до конца. — Голос ее дрогнул, но в душе она чувствовала справедливость того, что говорила. — Если я и вправду изменилась, ее у меня есть нравственное чувство, то я не могу не признаться в том, что была в объятиях герцога Эксетера тогда, в библиотеке, и признаться в этом я должна открыто.

— Если ты поступишь так, — сказал Грант, не сводя с не серьезного, внимательного взгляда, — то наверняка утратишь папино уважение. А он ведь усмотрит в твоей близости с герцогом бесчестье для всей семьи и вполне может изгнать тебя — начинай тогда новую жизнь, совсем одна!

— Это я понимаю. — Еще одна слезинка скатилась по щеке к подбородку.

— Люди светские станут, скорее всего, сторониться тебя — вполне возможно, что и герцог тоже. Он, вероятно! и любит тебя, но будь готова к тому, что даже он может отвернуться от тебя, чтобы сохранить свою собственную фамильную честь.

— В этом я тоже отдаю себе отчет. — Она подавила рвущееся наружу рыдание. — Но если я не посмею взять на себя ответственность за свои поступки, значит, я нисколечко не изменилась. Ты ведь правильно сказал, что я всем проявила свое настоящее лицо. Значит, должна теперь пожинать плоды: вести жизнь, основанную на правде, жизнь такой женщины, какой я стала.

Грант снова от души обнял ее.

— Сделай маленькое одолжение брату, Сью.

Она отодвинулась и недоуменно посмотрела на него.

— Обдумай свое решение еще раз, не спеши. И ничего не делай, пока не будешь совершенно уверена в правильности решения. Не должно остаться ни малейших сомнений, Сью, потому что твое решение, каким бы оно ни оказалось, перевернет всю твою жизнь — вот только в какую сторону? — Он встал, взял сестру за руку и поднял ее со скамьи. — Ну, так что же ты мне скажешь? Пойдем в дом, отогреем у огня промерзшие седалища?

— Сам же видишь, — улыбнулась Сьюзен. — Если бы по такой погоде ты надевал шерстяные брюки, а не шелковые, то не пришлось бы и беспокоиться, отморозишь ты себе зад или нет.

— Наверное, так, — рассмеялся Грант. — Но ведь тогда я и не выглядел бы таким утонченным красавцем, а?

* * *