Запретные воспоминания

После разговора с Королевым у Радецкого остался тяжелый осадок. Казалось, что человек, хороший, добрый, профессиональный, разрушился прямо на глазах. Вот был – и не стало. Словно взорванный дом, о котором напоминают одни руины. Радецкому, который оставался цельным в любых обстоятельствах, было это совершенно непонятно, хотя он и не был никогда в ситуациях, когда ему бы пришлось терять близких. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.

Уходя, Королев оставил-таки заявление о сложении с себя полномочий заведующего хирургическим отделением, и Радецкий со вздохом вызвал к себе Валуеву, чтобы передать той бразды правления. Та появилась в его кабинете молниеносно, сверкая искусно накрашенными глазами под густыми, сильно ненатуральными ресницами и распространяя густой, тяжелый, удушающий запах духов.

– Вызывали, Владимир Николаевич? – спросила она с томным придыханием.

В своих карьерных попытках она не гнушалась ничем и намеки на свою готовность стать ближе главному врачу делала регулярно. Он все хотел сказать Валуевой, что такие, как она, вызывают у него стойкую импотенцию, но пока сдерживался. Сесть он ей не предложил.

– Вызывал, Елена Михайловна. Хочу сообщить вам, что с завтрашнего дня вы назначаетесь исполняющей обязанности заведующей отделением.

Глаза снова блеснули, словно выпуская наружу частичку внутреннего адского огня.

– В связи с чем?

– В связи с тем, что Сергей Александрович временно сложил с себя эти полномочия, а вам эта работа знакома. Вы что, возражаете?

– Нет, как я могу возражать против выполнения профессиональных обязанностей, – сказала Валуева, – конечно, я согласна. Просто это как-то… неожиданно.

Ее слова казались такими же ненатуральными, как и внешний вид.

– Идите работать, Елена Михайловна, – сухо сказал Радецкий. – Приказ я подпишу сегодня. И да, попрошу вас впредь сократить количество используемых духов. У нас медицинское учреждение, такие сильные парфюмерные запахи здесь неуместны.

– Я учту, – она снова сверкнула глазами. – И оправдаю оказанное мне доверие.

– Нет никакого доверия, Елена Михайловна. – Наверное, лучше и правильнее было промолчать, но Радецкий не мог. Эта женщина вызывала у него почти физиологическое отвращение. Господи, а ее ж теперь на оперативках регулярно видеть. Вот беда-то где. – Это производственная необходимость. И напомню вам, что назначаю вас временно исполняющей обязанности. Учтите это в планах на будущее.

– И это я тоже учту, – в ее голосе засквозил металл.

Кажется, Радецкий приобретал врага, не факт, что опасного, но точно беспринципного. Такого, который ни перед чем не остановится. Что ж, он не любил, но умел воевать.

– Идите работать, – повторил он и улыбнулся той своей особой улыбкой, которая не сулила противнику ничего хорошего.

Те, кто его хорошо знал, обычно содрогались при виде этой улыбки. Но Валуева знала его плохо, поэтому мило улыбнулась в ответ и вышла из кабинета, стуча острыми, слишком высокими для больничных коридоров каблуками. Фу, пакость какая. Он вернулся к делам, которые, казалось, никогда не заканчивались, но мысль о Валуевой почему-то сидела в голове гвоздем, мешающим нормально думать о чем-то другом. Да что с ней не так-то?

Когда-то давно, в прошлой, по нынешним меркам, жизни Радецкий был военным врачом. Пусть и недолго, но ему довелось работать в полевых госпиталях в Чечне, а еще в российском военном госпитале, сформированном на базе медицинского отряда специального назначения в Косово. Точнее, в городке Косово Поле. На какое-то время это было самое мощное лечебное учреждение в крае, и навыки военной хирургии, сильно помогающие потом в мирной жизни, он получил именно там. А еще натренировал интуицию, позволявшую выжить. И своей натренированной интуиции, точнее какой-то внутренней чуйке, позволявшей предугадывать особые неприятности, с тех пор доверял безоговорочно.

Сейчас она настойчиво пробивалась через ворох дел, требуя узнать про Елену Михайловну Валуеву побольше. Почему? Зачем? Если бы он знал. Отложив в сторону папку с неподписанными документами, Радецкий полез в социальные сети. Его аккаунты были закрытыми и предназначались только для друзей, да и вообще он там практически никогда ничего не писал, используя возможность лишь бродить по мировой паутине, читая паблики, которые были ему интересны, и общаясь с иногородними знакомыми и коллегами. Публичности он не терпел.

Однако Валуева его житейских правил, к счастью, не разделяла. Радецкий довольно быстро нашел ее аккаунты и погрузился в чтение, сам не зная, что именно собирается найти. Информация, которой она делилась, была крайне однообразной – пропущенные через фильтры фотографии, на которых Елена Михайловна улыбалась в разных позах, в том числе весьма пикантных, пикники на природе, вечеринки с друзьями и другие «элементы красивой жизни».