Запретный Альянс

Писк аппаратов раздражает слух. Сухость в горле нещадно рвёт гортань. Моё тело буквально окаменело, а в ушах словно вата набита. Веки настолько тяжёлые, что я даже разлепить их не могу.

– Мадемуазель, всё хорошо. Вы в больнице. – Где-то далеко слышу незнакомый голос.

И вновь меня затягивает мгла, покрывая собой каждый кусочек моего тела. Нет ни снов, ни страхов, ни переживаний. Опять ничего.

Следующий раз, когда я прихожу в себя, сопровождается очередным равномерным писком аппарата. Голова уже не болит. Звуки вокруг становятся чётче, но всё равно какая-то тишина внутри. Только вот тело словно долго-долго пахало в спортзале. Я не чувствую ни ног, ни рук, ничего. Лишь знаю, что они у меня должны быть. Мягкий свет, проникающий сквозь приоткрытые веки, кажется слишком ярким. На лицо давит кислородная маска, помогая мне дышать поверхностно. Глубоко не могу. Горло, кажется, уже покрылось корочками от сухости.

– Леди Реджина.

Словно через толстый слой кожи я чувствую слабое прикосновение к моей руке.

Я помню этот голос. Калеб…

– Вы идёте на поправку. Скоро вам будет уже намного лучше. Спасибо вам за мою жизнь…

Мне хочется услышать ещё что-нибудь, но тьма вновь окутывает меня, не позволяя узнать продолжение. Дерик. Впервые я вспоминаю о нём. Начинаю видеть сны, в которых страшные кровавые пятна, скрытые за линзами невидимых очков на моих глазах, не дают разглядеть его лицо полностью. Только какими-то незначительными фрагментами.

В очередной раз, когда моё сознание возвращается, ничего не меняется вокруг. Только нет давления на лице, и веки уже не такие тяжёлые. Я могу их немного приоткрыть, чтобы увидеть белоснежные стены.

– Реджина, с возвращением.

С усилием поворачиваю голову и встречаюсь с улыбкой Германа. Его я тоже помню.

Немного двигаю рукой, но это так сложно. Он накрывает её своей ладонью и придвигается ближе на стуле. На плечи Германа накинут белый халат. Я в госпитале. Я всё помню. Но сконцентрироваться на каких-то чувствах не могу. Сил нет.

– Попей, мне сказали, что это первое, что я должен сделать для тебя. – Он подносит трубочку к моим губам. А они словно в корках. Герман сам вставляет её.

– Потихоньку, милая. Небольшими глотками, иначе будет больно. Ты потеряла много крови, и сейчас тебе будет сложно, – шепчет он.

Кажется, что я втягиваю в себя воду изо всех сил. Меня, действительно, мучает сильная жажда. Вода по каплям попадает в рот, устраняя сухость. Чем сильнее я её в себя втягиваю, тем больше начинает кружиться голова. А пить так хочется. Я не могу напиться.

– Хватит, всё. Только немного можно. – Герман убирает стакан и ставит его, как предполагаю, на тумбочку, потому что ничего не вижу. Моё зрение опять расплывается, но я борюсь со слабостью.

– Дерик… – едва слышно выдавливаю из себя.

– С ним всё хорошо. И с тобой тоже. Тебе сделали операцию, вытащили пулю. Внутренние органы, хвала небесам, не задеты. Ты удачлива, Реджина. Повреждены мышцы, но они восстановятся со временем. Здесь за тобой присматривают двадцать четыре часа в сутки, они очень осторожны и внимательны с тобой, – мягким голосом уверяет меня Герман.

Но это всё не то. Мне неинтересно. В голове крутятся вопросы, но я о них сразу же забываю.

– Я так рад, что ты появилась в нашей жизни, Реджина. Ты не представляешь, как я тебе благодарен за это. Я восхищаюсь тобой, и все передают тебе привет. Они…

– Калеб…

– Да-да, Калеб тоже был здесь. Ты ненадолго очнулась, но потом снова заснула. Он в порядке. Никто не пострадал серьёзно, кроме тебя. Все парни уже вернулись к работе, а те… козлы… – Я различаю ярость в его тихом голосе. – Они наказаны. Не переживай. Сейчас ты должна думать только о себе. Поспи, дорогая, поспи ещё. Во сне люди восстанавливаются лучше…

Нет, я не хочу спать, но мои веки закрываются. Опять всё повторяется. Я так устала от одних и тех же картинок, что меня всё это начинает ужасно раздражать. Я ненавижу, когда слаба или подхватываю вирус. Это бывало крайне редко. Быть недееспособной, да ещё и пребывать в постоянном сне, выматывает.

Чередование недолгого бодрствования и сна. Разные люди, приходящие в палату. Обычно это медсёстры и врачи, но снова заходил Калеб. Или мне просто это приснилось. Я не знаю уже, чему верить. Но Дерика я так и не видела.

– Вы уже стабильно просыпаетесь каждый день, мадемуазель. Это хороший признак того, что вы идёте на поправку. Скоро мы отключим вас от аппаратов, сердечные ритмы в норме, кислород более не нужен. Только капельницы. И ещё антибиотики, чтобы не было заражения. Обезболивающее и снотворное ночью. Мы же не хотим сбить режим дня. Мы должны теперь его восстанавливать. И, конечно, витамины. Хотите поесть? Я принесу вам суп.

– Нет, – шепчу я.

– Хорошо, попробуем попозже ещё раз, да? Отдыхайте.