Запретный Альянс

– У тебя теперь свой дом в Альоре, и ты до сих пор запрещаешь нам мечтать о том, чтобы посетить эту страну? Герман же ждёт меня!

– Мег, заткнись! Герман тебя не ждёт! Я не приму всё это! Он снова так поступил! Откупился от меня! Козёл, – шиплю, вчитываясь в документ.

– Ты хоть чем-то можешь быть довольна? Тебе недвижимость подарили! Бери и улыбайся. Её всегда можно продать…

– Ты не понимаешь, Инга. Этот дом для Дерика важен. Это дом его матери, и теперь он оформил его на меня. Зачем? Я же его бросила. Даже не попрощалась с ним, а он присылает мне… какая, на хрен, герцогиня? – кричу, останавливаясь на слове в документах.

– Кажется, ей пора выпить или нам, – шепчет Инга.

– За ваши заслуги перед Альорой мы просим вас принять в подарок титул Герцогини, а также дом и землю, которые теперь будут вашими. Для этого вам нужно подписать эти два документа и отправить их по указанному в письме обратному адресу, – читаю я.

– Офигеть. Моя сестра теперь герцогиня, – поёт Инга.

– Это что, правда? Там так написано? – Мег выхватывает из моих рук документ.

– Боже мой… Боже мой… да… прямо так и написано. Герцогиня. У тебя есть титул, Редж! Ты теперь не безродная! У тебя есть, чёрт возьми, титул! – визжит Мег.

– Мы можем ехать в Альору! – Инга подскакивает со стула, и они с Мег прыгают на месте, громко скандируя «Альора!».

Моя голова готова взорваться от крика, буквы скачут перед глазами, взгляд мечется то к письму, то к дарственной. Внутри словно набирающий обороты тайфун. В этом шуме моё тело буквально трясёт от ярости.

– Хватит! – поднимаясь со стула, кричу так громко, что, практически забытая, боль в боку снова даёт о себе знать.

– Хватит, – рычу, поднимая взгляд на девочек, замерших в шоке.

– Вы не представляете, как опасно и страшно находиться там во всём этом чудовищном положении. Вы ни черта не слышите меня и не понимаете нормальных слов о том, что мне запрещено встречаться с ним и с кем-то ещё. Вы ноете, смеётесь и воспринимаете мои рассказы о случившемся, как грёбаную шутку, анекдот, и включить свои пропитые мозги не можете, чтобы осознать, что это закрытая тема. Ваше поведение отвратительно. Там живые люди, которые ещё тридцать лет назад страдали и умирали из-за такого вот пренебрежительного отношения к ним. Их ни во что не ставили, так же, как и вы меня, не слушая ни моих слов, ни моих просьб, ничего. Вам весело, ведь, вау, столько подарков, которые стоят кучу грёбаных денег! Деньги! Деньги! Деньги! Для вас это главное! Вы хотите поехать и развлечься, не осознавая, какой опасности можете подвергнуть Дерика, Германа, Калеба, Эни и других! Я уехала, чтобы они жили дальше без меня! Я там лишняя! Я чужая, как и вы! Никто нас там не ждёт! Это сделали, чтобы заткнуть меня и снова купить! Но я не продаюсь, вам ясно? Надеюсь, что теперь вы заткнётесь и прекратите третировать меня, смеясь над тем, что я там пережила. Над моим страхом увидеть его мёртвым, когда вся страна и такие же люди, как мы с вами, страдают из-за идиотских затей самовлюблённого эгоиста. Вам не понять, каково это – идти по коридорам замка и не знать, чем помочь людям, лежащим без сознания! Вы ни хрена не знаете, что такое на самом деле страх, поэтому отвалите от меня, и ни слова больше!

Собираю все документы и конверты, смиряю побледневших девочек пренебрежительным, полным презрения взглядом, и гордо удаляюсь к себе.

Я устала от их глупых расспросов. Устала каждый день читать, слушать или видеть, как они смеются над альорцами. Устала от их нытья и восторга от того, как со мной поступали. Они не могут прожить мою жизнь, а я больше не могу слышать, какая я дура, что отказалась от Дерика. Но как бы мне сейчас ни было больно, я сделала всё правильно. Я уехала, не попрощавшись, чтобы не страдали люди. Я знаю, что мы бы не отпустили друг друга. Знаю, как было бы сложно оторвать руку от его руки. Знаю, как было бы страшно увидеть его разочарование во мне. Знаю, что для него я теперь – прошлое, и со временем он забудет обо мне. Я отказалась от своих чувств ради людей и их будущего. Я мешала Дерику. И только в ту ночь я поняла его слова о том, что в политике нет места чувствам. Их убьют, так пусть хотя бы в памяти они останутся такими, какими и были, а не растоптанными и уничтоженными.