Запретный горизонт

– На это мне намекнули ещё в городской больнице, когда вручили направление сюда. Речь шла о переполнении памяти.

– Всё верно. Коллеги из Центральной не ошиблись с предварительным диагнозом: опасный уровень информационной нагрузки. Ваши видения – таким образом организм подаёт сигнал бедствия, сообщает о возникших проблемах.

– Показывая мне странные картинки?

– Самый распространённый вариант. Ваша болезнь не успела развиться до следующего этапа, сейчас её можно легко победить. Вместе, мы разгрузим ваш мозг, Кайн.

– Надеюсь, ваши запасы спиртного от этого сильно не пострадают, – пошутил я.

Ханс Хельмут неодобрительно посмотрел на меня.

– Вы слишком легкомысленно воспринимаете свой недуг, а ведь без курса лечения он способен закончиться синдромом Белова-Ричардсона. Никакого алкоголя пока вы находитесь в стенах моей клиники. Уделите своему организму максимум внимания в ближайшее время, иначе рискуете проснуться слюнявым идиотом, с кашей в голове вместо логических связей.

– Всё настолько серьёзно?

– Думаете, я вас просто так пугаю? – развёл руками доктор. – Увы, мне приходилось сталкиваться с подобными случаями. Информационная перегрузка – одна из важнейших проблем современной психотерапии.

– Я был уверен, что в целях профилактики достаточно периодически чистить память.

– Да, обычно этого хватает. Как давно вы проводили данную процедуру?

– Два месяца назад. Может три. Сбросил всё, вплоть до базового состояния.

– Погодите-ка, вы говорите о нулевой очистке? – левая бровь доктора Хельмута приподнялась.

– Чему вы удивляетесь? Я проделывал подобное не раз.

– И когда был предыдущий сброс?

– Полгода назад.

Вторая бровь доктора догнала первую.

– Интересно узнать, зачем вам это понадобилось, – медленно произнёс он.

Будь я действительно болен, сейчас мне бы следовало упомянуть про специфику своей работы. Это могло объяснить многое, но к обычным врачам (в случае настоящих проблем с психикой) агентам СВБ обращаться было строго запрещено. Даже когда выйду на пенсию, наблюдаться придётся строго в определённых медицинских заведениях.

– Я менял специализацию.

– Это как раз понятно, – отмахнулся Хельмут. – Хотелось бы услышать о причинах, которые заставили специалиста заново прогнать через свой мозг огромные объёмы информации. Причём, как вы утверждаете, повторно и с коротким интервалом.

Неудивительно, что он был заинтригован. Спецы крайне востребованы, их труд достойно оплачивается. Редкий профи решится на полную замену своих навыков и знаний.

С частотой в полгода эту дорогостоящую процедуру не делает никто.

Жалко, нельзя сказать даже полуправду.

Понимаете, доктор, я иду по следу «Свободной воли», тех самых ублюдков, что взяли на себя ответственность за подрыв урановой бомбы в крупнейшем космопорте Марса. Для расследования потребовались знания карго-мастера, но с предыдущего этапа миссии моя голова оказалась занята терабайтами данных по корпоративной дипломатии. Вот почему я был вынужден снова «отформатировать» свои мозги.

Нет, конечно, ничего такого я не скажу.

– Я тестировщик. Отрабатываю адаптацию к новым комплексам знаний, прежде чем их выпустят на рынок подготовки специалистов.

– Вот как? – Хельмут постучал указательным пальцем по папке с моими бумагами. – Почему-то этой информации здесь нет. Простите, но за какой помощью вы обратились в «Бевусстлос»? У ваших работодателей должны быть свои специалисты по решению подобных проблем.

– Вы не до конца понимаете специфику моей профессии.

– Тогда объясните, пожалуйста, – широко улыбнулся доктор.

Сама доброта. Неужели он приготовился услышать от меня какое-то особое признание? Может ждал, что я сообщу о своём недоверии к штатным мозгоправам? Почему бы и нет. Паранойя могла стать интересным бонусом к имеющемуся диагнозу.

– В процесс тестирования входит обращение к общедоступным медицинским службам, – пояснил я. – Испытатель должен полностью пройти все ключевые моменты адаптации к новому комплексу знаний. Если вдруг появляются побочные эффекты, инструкции предписывают обратиться в соответствующие учреждения, как это сделали бы наши клиенты. Так я и попал в «Бевусстлос». Если вы не сможете устранить проблему, тогда да, придётся отчитываться о критическом сбое в процессе тестирования и обращаться уже к внутренним специалистам.

– Ах, вон оно что, – протянул доктор Хельмут.

В его голосе я уловил некоторое разочарование.

Тем не менее, он лично взялся за мой случай.

Следующие две недели я подвергался различного рода обследованиям. Принимал лекарства с труднопроизносимыми названиями. Медитировал в камерах сенсорной депривации. Делился с доктором Хельмутом свежими данными о своих сновидениях.

В свободное время я гулял по парку возле больницы, любовался чудесными видами из окна и общался со своим соседом по палате.

В то утро, когда «марсианин» выпал из окна, у нас с ним случился очень важный разговор, к которому я подводил Мэнни с первого дня нашего знакомства.

Я уверенно играл роль прожжённого карго-мастера, хорошо знакомого с определёнными людьми в таможенной службе Цереры. Делал намёки, закидывал наживку за наживкой.