Запретный город - 2 (СИ)

Вот теперь я испугалась, ведь, судя по всему, меня закроют в этой непонятной штуковине, а уж что там произойдет, я совершенно не представляла. Однако, оглядевшись, я поняла, что другого выбора у меня все равно нет. Я сама подписалась выполнять все, что тот потребует, когда пришла к Ивару договариваться о спасении своих детей. Делать нечего. Я села на кушетке, на которой нашла себя после пробуждения и почувствовала головокружение, перед глазами все поплыло, как будто я сидела на дико вращающихся каруселях, к горлу подкатила тошнота. Альберт тут же подскочил и подсунул мне под нос какой-то пузырек. От резкого запаха в голове немного прояснилось, и я сумела сдержать рвотные позывы, хотя рвать мне все равно было нечем: судя по всему, в последний раз я ела больше суток назад.

— Все хорошо, Алиса. После камеры тебе станет гораздо лучше.

Я лишь утвердительно мотнула головой, встала на ноги и подошла к неведомому агрегату, а целитель помог мне снова лечь. Такая простая манипуляция как встать с постели и пройти совсем небольшое расстояние привела к тому, что в голове ноющей занозой разлилась боль. Что ж, будем надеяться, что камера и правда поможет.

Как и обещал Альберт, когда капсула замкнулась, ее стенок я даже не увидела. Вокруг был лишь пейзаж сада. Столь натуральный, что я не удержалась и попыталась ухватиться за цветущую веточку яблони, однако мои пальцы тут же наткнулись на гладкую поверхность камеры, и я решила больше не шевелиться. Потихоньку я стала ощущать, как из головы уходит боль, а тело наполняется приятной силой и энергией. Поэтому, когда отведенное для процедуры время истекло, и Альберт протянул мне руку, помогая выбраться, я с сожалением вздохнула:

— Нежели уже все?

Он понимающе улыбнулся и проговорил:

— К сожалению, слишком длительное пребывание в камере может привести к перегрузкам организма и нанести вред вместо пользы.

— Понятно… А еще сеансы будут?

— Будут, но только один и не ранее, чем через три дня.

Целитель был так добр со мной, что я решила попытаться узнать что-нибудь о Максиме.

— Альберт… — Я взяла его за руку и посмотрела в глаза. — Что случилось с Максимом, и в каком он состоянии?

Он отвел глаза, но все же ответил.

— Он тяжело ранен. Пулевые ранения. Но опасности для жизни уже нет, к тому же он быстро поправляется.

— Кто-нибудь еще выжил?

— Алиса, вы знаете, я не имею права рассказывать вам об этом!

— Ну пожалуйста… — Я снова попыталась перехватить его взгляд и немного поколебавшись он ответил.

— Выжившие есть, но все они ранены.

— И что с ними будет?

Он тяжело вздохнул и его взгляд непроизвольно уцепился за что-то за моей спиной. После чего он вырвал свою руку из моих и достал из кармана платок. Я проследила за его взглядом и не увидела ничего, кроме гладкой поверхности восстанавливающей камеры за моей спиной. Взгляд же Альберта стал отрешенным и сосредоточенным, и спустя секунду он начал… с остервенением оттирать от нее невидимые глазу пятна. Казалось, он даже забыл о моем присутствии.

«О Господи! Как я могла забыть, что у него проблемы с психикой!» Было ощущение, что прошла уже вечность с тех пор как я обвиняла Ивара в том, что это он довел своего брата до такого состояния, и что маниакальная тяга того к чистоте не что иное, как желание оттереть пятна со своей совести, запятнать которую именно Ивар и помог. Теперь же, я лицезрела проявление его недуга во всей красе. Потому что стоило Альберту посмотреть на камеру снова, как его глаза округлились от ужаса, и он начал тереть стенки с таким остервенением, что я испугалась и одновременно испытала к нему неподдельную жалость.

— Что ж, пожалуй, мне лучше задать этот вопрос Императору. — Почти шепотом проговорила я.

Однако, к моему удивлению, он меня услышал и на миг оторвался от своего занятия.

— Нет, нет! Только не спрашивайте его о Максиме. Так будет лучше для вас обоих. — И обращаясь уже не ко мне. — Проводите леди Алису в ее покои. А я тут еще немного побуду… — И снова переключился на оттирание несуществующих пятен.

Постояв еще немного глядя на его сосредоточенную фигуру, я вздохнула и направилась за другим целителем. Они же не обратили на действия своего коллеги никакого внимания, видимо, все уже привыкли к его странностям. На выходе из комнаты к нам присоединились двое стражников личной гвардии Императора, и мы последовали в покои, отведенные для меня. Я вдруг с грустью и обреченность подумала, что охрана мне вовсе не нужна, ведь я дала обещание сделать все, что угодно для Императора ради спасения своих детей и нарушать обещание не собиралась.

Когда я вошла в комнату, там уже был накрыт стол к завтраку. В животе заурчало, и я тут же набросилась на аппетитный амлет. Рядом стоял кофейник, круассаны, варенье и масло. Да уж, здесь все еще отлично помнят мои вкусы. Да и то, что меня лечат, не поместили в тюрьму и обращаются как с гостьей — хороший знак. Хотя… тут уж с какой стороны посмотреть…