Запретный мир

С ломом в напряженных руках Витюня постоял перед стариком без всякого толку. Бить дедулю — рука не поднималась. Вызвать бы ему санитаров…

Да вон же они бегут! С вождем!

Витюня приободрился. И зря: пятеро подбежавших, среди которых и вправду собственной персоной находился вождь, внезапно остановились как к земле пришпиленные. Даже Юрик перестал сосать ладонь и браниться. Нюх на необычное у него был отменный…

Рывком, словно молодой, дряхлый колдун сорвал с лица страшную харю. Он безмятежно улыбался.

И сам вождь, чья выпирающая буграми мышц грудь ходила ходуном после сумасшедшего бега, вождь, с риском потерять лицо примчавшийся сюда, словно мальчишка-гонец, и все-таки опоздавший, стоял столбом, разинув рот и явно не зная, что делать. В великом гневе он смотрел на старого колдуна и в не менее великом ужасе — на Юрика, Витюню и две окровавленные стрелки, валяющиеся на примятой траве.

Глава 17

Его не спасти! Ему смерть суждена…

А.К. Толстой

— А я тебе говорю, не было никакой отравы! — горячился Юрик. — Пятые сутки пошли — и хоть бы хны. Живы и не кашляем. Не может у туземцев быть медленного яда, да и не нужен он на стрелах! Разве только что-то бактериологическое — но опять-таки зачем? Не-ет, тут другое… Да перестань жевать!

— М? — спросил Витюня, отправляя в рот очередной кусок сушеного мяса. — Шо ты шкажал?

— То и сказал, чтобы ты не чавкал. Думать мешаешь. — В возбуждении Юрик бегал по землянке, натыкаясь на стены. — Ну, допустим, трупный яд… — Он пытливо ощупал себя, скорчил мину великого сомнения и затряс головой. — Не, вряд ли. Мы бы тогда, наверное, уже что-то почувствовали… Слышь, батыр… У тебя температура есть?

Витюня потрогал лоб и отрицательно промычал.

— У меня тоже нет. Ранка, сам видишь, не воспалилась, болячка как болячка. У тебя, гляжу, тоже. Да я ту стрелку на всякий случай сразу понюхал — и ничего, то есть вообще никакой тухлятины. Хм… Может, и вправду инфекция какая-нибудь?

— Какая еще инфекция? — недовольно спросил Витюня, отправив в пищевод прожеванное мясо. Очень ему не нравился этот разговор. Особенно во время еды.

— А я знаю? Ну, чума там, проказа, сифилис…

Витюня насупился.

— Сам ты…

— А что? Разумная гипотеза. Вот еда, например. Раньше ее нам как носили? А теперь? Я сегодня подглядел: пришла на цыпочках старая какая-то карга, поставила горшок и кувшин у порога — и шасть! Таким галопом учесала, я думал, помрет на бегу старушенция. Боятся нас, понял? До смерти боятся.

— И раньше боялись, — прогудел Витюня.

— А вот шиш тебе! Раньше боялись и уважали. Даже любили, пожалуй. Ты вспомни: чего не попросишь — тащат, и рот до ушей. А теперь — боятся! Ты наружу-то сегодня выходил, кроме как в сортир?

Витюня покачал головой.

— А вчера и позавчера? Тоже нет? — Юрик на вздохе поднял глаза к потолку. — Ну, тормоз — он тормоз и есть. Кран этого, как его… Вестингауза. А я сегодня не только по деревне прошвырнулся, но и на «полигон» сбегать успел, понял?

— Ну? — спросил Витюня.

— Гну. Как и вчера. К кому в хату ни зайдешь — везде полный ужас. В глаза не смотрят, под шкурами прячутся. Один из-под шкуры в меня рогатиной тыкать придумал, чуть брюхо не пропорол, урод… На улице то же самое. Слышу — голоса, иду туда, а аборигены — фр-р-р в разные стороны. Как тараканы. Мальца одного издали пальцем поманил, так тот со страху, по-моему, обделался — и сразу в рев… Собаки тоже что-то чувствуют, наскакивают — еле дрыном отбился. К вождю потопал — так у него теперь охрана. Копья наставили, рожи зверские, а сами в коленках дрожат. И на «полигон» снова никто не пришел…

— Сам ты инфекция, — мрачно изронил Витюня.

— Стало быть, не веришь? — ухмыляясь, спросил Юрик. — Ты на болячку свою погляди внимательно… Не знаешь случайно, каков из себя твердый шанкр?

Витюня с рычанием начал подниматься с лежанки.

— Брек! — закричал Юрик, отскакивая к двери. — Ну ты, блин, совсем уже шуток не понимаешь… Раньше времени-то не дергайся. Беру, беру свои слова назад, успокойся… Гипотеза, положим, складная, только вот какое дело: не проходит она, батыр. Чушь, а не гипотеза. Во-первых: какой колдуну смысл заражать нас бациллой и оставлять в деревне? Да мы их тут всех перезаразим, не уберегутся же!.. Во-вторых. — Юрик выставил два пальца. — Прикончить нас с тобой, если уж на то пошло, старикан мог и проще, скажешь нет? Сыпанул бы чего-нибудь в пиво — и привет…

Витюня, только что сграбаставший со стола кувшин, поперхнулся и глухо зарычал.

— Тихо! — упредил Юрик, отгораживаясь от Витюни ладонью с болячкой. — Ты следи за мыслью, батыр. Я не говорю, что сыпанул, я говорю — мог бы… Так? Тогда чего он достичь-то хотел? Кому как, а мне сплошные непонятки. Да еще этот языковой барьер… А то прижать бы кого-нибудь как следует, он бы нам все выложил, а? Как думаешь?

Витюня мрачно пил пиво.

Не дождавшись ответа, уставший бегать Юрик повалился на свою лежанку и, к удовольствию Витюни, некоторое время лежал молча, положив под голову кулак. Видно, обмозговывал какую-то особенно затейливую мысль.