Запретный мужчина

Он сознавал, что Ана Роса не любит его. Ей нужен мужчина, вот и вся любовь. Душа ее осталась скрытой за семью печатями. Разговаривать с нею по-прежнему было невозможно. Другие женщины охотно изливали перед ним свою душу, он был внимательным слушателем и добрым поверенным их нехитрых секретов. Они любили рассказывать ему о своих чувствах, о своем детстве, о своей работе; Ана Роса в последнее время отсекала малейшие попытки к откровенности.

Что за тайны носила она в своей неуловимой, как летнее облако, душе, что за мысли бродили в ее голове, какие фантазии будоражили ее воображение — за много лет их любовной связи он так и не узнал об этом. Все, что он мог сказать о своей подруге, так это то, что Ана Роса — глубоко несчастное существо и что она пестует свое несчастье в сердце, как мать пестует ребенка. Что она хочет знать радости. Что боится поверить в любовь.

Итак, много или мало знал Гонсало о ней, о своей любимой женщине?..

И да, и нет.

…В эту ночь Фьорелле приснился странный, тягостный сон.

Будто она с крохотной Мартикой на руках бежит через город, охваченный пламенем, и видит, как полыхают дома, как из окон вырываются языки пламени, рушатся стены зданий, трещат перекрытия, летят огненные балки. Она с ребенком на руках мечется среди огня и не знает, в какую сторону им податься, как выбраться из горящего города. Вдруг в проеме двери одного здания, также охваченного пожаром, возникает Виолета. Она манит бабушку за собой: сюда, сюда… Фьорелла видит, что все вокруг горит, что идти туда, куда настойчиво зовет ее Виолета, нельзя, но невольно повинуется зову бедной девочки. Огонь расступается перед ними. Они проходят через пустой выгоревший зал с закопченным потолком, и там Фьорелла видит сидящего в углу на корточках Хермана Гальярдо. Она хочет позвать его за собой, но Херман, увидев ее, отворачивается, а Виолета впереди призывно машет рукой: сюда, сюда! Фьорелла с Мартикой, обвившей ее шею руками, как завороженная следует за внучкой, и вдруг оказывается в прохладном, зеленом бассейне. Виолета все движется вперед. Фьорелле хочется окликнуть ее, но голоса нет, Мартика крепче прижимается к Фьорелле.

Вдруг перед ними появляется высокий человек, прекрасный как ангел, но огромные глаза его пусты… Пустыми глазами он обводит пространство перед собою, и Фьорелла чувствует, что он отчего-то не видит их с Мартикой. Она садится на корточки и закрывает ребенка собою. Ангелоподобный человек с неизъяснимо страшным взглядом идет прямо на них: в руке его горящий факел…

…Фьорелла проснулась от собственного крика…

Подушка была мокрой от слез.

Фьорелла всегда отличалась трезвым, аналитическим умом и была чужда каких-либо суеверий, но этот сон заставил ее задуматься. Ей чудилось, в нем заключено какое-то знамение… Закрыв глаза, Фьорелла попыталась увидеть свою погибшую внучку Виолету, которая во сне пыталась о чем-то предостеречь бабушку… А может, не предостеречь, может, душа девочки в эту ночь, слетев с неба, пыталась дотронуться до ее души, дать понять, что она прощает бабушку?..

— Призраки, призраки, — прошептала Фьорелла.

Она дотянулась до кнопки музыкального центра и включила запись Миланского симфонического оркестра и хора, исполнявших «Реквием» Верди.

Прекрасные голоса как будто подхватили ее неподвижное тело и понесли его в высоту… Сопрано о чем-то горячо спорили с тенорами, в этот спор вступили альты, басы, грянули скрипки высокого регистра, зазвучали валторны… Как прекрасна была эта музыка, она точно исполнена ангелами… Ангелами? Ей снова припомнился тот ангельского вида человек во сне с глазами, точно затянутыми туманной пеленою… О Господи, что это все могло значить?

Дверь открылась, и вошла Ана Роса с газетой в руках.

С недавнего времени отношения бабушки с внучкой несколько потеплели: им обеим не хватало Мартики.

Ана Роса взяла даже на себя ежедневную обязанность прочитывать бабушке по утрам ее любимую газету.

Войдя, Ана Роса выключила музыку и села, как всегда, на край кровати Фьореллы.

Что-то в лице внучки заставило Фьореллу насторожиться.

Открыв газету, Ана Роса начала читать: «Странный пожар в приграничном мотеле… близ Сан-Кристобаля».

Глава 18

Федерико Корхес, имя которого фигурировало в заметке о пожаре в приграничном мотеле, на самом деле не был коммивояжером из Испании.

Его настоящее имя знал, пожалуй, только Санчес да еще несколько человек из окружения босса, которым Санчес безоговорочно доверял.

Корхес не был связан с поставщиками наркотиков. Он не обеспечивал контроль за отправкой контейнеров в Восточную Европу. Не сотрудничал по поручению Санчеса с полицией. Не имел отношения к заказным убийствам. Ему поручалась очень тонкая и деликатная работа по налаживанию контактов с нужными Санчесу людьми.